Знание-сила, 2004 № 08 (926)

Пока это только гипотеза, ее еще нужно проверить на нейронах более сложных организмов, содержащих тот же СПЕВ (дрозофил, мышей и, может быть, людей), но если она подтвердится, это будет большой шаг в понимании механизма запоминания. А также, как выразился рецензент журнала "Science", большой шаг в реабилитации прионов, нормальные (не болезнетворные) функции которых до сих пор не были известны.

Федор Богомолов, Юрий_Магаршак

Сальвадор Дали, "Нарцисс"

Публикацией этой статьи мы продолжаем тему, начатую в "Интеллектуальном мосте Россия — Запад" (2003 год, № 7; его участником был Ю. Магаршак) и в "Российском интеллектуальном ренессансе" (№ 5 за текущий год).

Всесилие и бессилие разума. Начиная с эпохи Возрождения, в Европейской Цивилизации росла уверенность во всесилии разума. Своей кульминации эта вера достигла в конце XIX века. К сожалению, в настоящее время эта уверенность серьезно поколеблена. Парадоксально, но фантастические успехи наук и технологий совпали с резким ослаблением веры в их возможности в области социальной.

С нашей точки зрения, это временное явление. Оно является следствием ряда факторов и, в частности, неприятием непрерывных изменений в жизни общества и отдельного человека, навязываемых все убыстряющимся технологическим процессом. Возникает разочарование от постоянной жизни на стройке-перестройке, где внешне незыблемые ориентиры неожиданно пропадают, где структура жизненных ценностей разрушается на глазах и заменяется новой, зачастую органически неприемлемой. Кроме того, подспудно люди ожидали от технологического прогресса большего для улучшения духовного качества жизни (ситуация, подмеченная Ильфом: вроде и радио есть, а счастья все равно нет). Виноват, конечно, и крах попытки построения общества на разумной, научной основе. Что подвело — общий принцип или излишне примитивный подход к его реализации. — покажут время и беспристрастный (опять же научный) анализ.

Это поражение уже привело, однако, к потере носителями этого прогресса того положения уважаемых жрецов могучего Бога-Прогресса, которым они пользовались совсем недавно. Знаменательными являются слова, сказанные чрезвычайно умным и образованным человеком, но не ученым, не инженером и не деятелем искусства, а одним из воротил Уоллстрит. Так вот: выслушав некую концепцию — не важно какую, но более чем осмысленную, — этот респектабельный господин изрек снисходительно: "Джентльмены, все, что вы говорите, прекрасно. Но ваши возможности ограничены. При этом когда я говорю "ваши", я не имею в виду ваш проект, я говорю вообще о всех вас, интеллектуалах, творцах..." После чего — не без пафоса — изрек сакраментальную фразу: "Вы, ученые и инженеры, художники и композиторы, технологи и программисты, можете всего лишь создать. А я могу продать!"

Этот диалог симптоматичен, так какой отражает реалию, доминирующую в западной цивилизации вот уже без малого век. В самом деле: кто такие сегодня творцы? Просители вроде мужиков, описанных у Некрасова в "Размышлении у парадного подъезда". Таково сегодня реальное соотношение творца и продавца. Нормально ли оно? Вряд ли. Должно ли оно сохраняться вечно? Сомнительно. Является ли оно неизбежным следствием развития цивилизации? Позволим себе высказать на этот счет скептицизм.

Деинтеллектуализация западной цивилизации. Она сказывается на многих сторонах жизни людей и общества. Одним из результатов этого стала подмена понятий и, как следствие, — манипуляция общественным мнением. Сегодня в мире быстро меняется все, включая базисную терминологию. Ключевые понятия меняют свое значение, делая конструкцию цивилизации хрупкой, а будущее неопределенным. Неадекватные термины мешают правильной оценке конкретных ситуаций и действий и толкают к неправильным выводам и решениям. Такое положение является ненормальным и чрезвычайно опасным. Необходим всеобъемлющий анализ понятий, на которых стоит современная цивилизация и новый синтез.

В конце двадцатого века человечество незаметно для себя пришло к ситуации, когда широта знаний, воплощенных в одном человеке, стала казаться невозможной, а эрудиция является чуть ли не синонимом поверхностности. Широко распространилось убеждение — с нашей точки зрения совершенно ошибочное, — что специалист может быть только узким. Сегодня профессионалы живут в ущельях своих предметов, которые они углубляют в течение своей жизни, являясь своего рода диггерами. Представление о том, что специалист подобен флюсу (сформулированное Козьмой Прутковым), за последние полтора века изменилось с точностью до наоборот: в современном обществе узкий специалист является нормой, а широко образованный человек — белой вороной, вымирающим динозавром, чудаком, обреченным на жизненную неудачу. Такое положение, однако, трудно признать нормальным. Тот факт, что современные технологии создаются специалистами, не представляющими целого, а знающими лишь порученную им часть, порождает общество, члены которого буквально не ведают, что творят. Образованный человек должен жить, имея достаточно полное и адекватное понимание окружающего мира. Этот подход в целом совпадает с тем, какой доминировал в XVIII и XIX веках, но был утерян примерно с началом Первой мировой войны. Естественной была бы совершенно другая картина: добытые личным опытом знания должны образовывать ближайший ландшафт, который плавно переходит в холмы окружающего культурного мира, а они в свою очередь — в далекие, но ясно различимые хребты отдаленных разделов науки и культуры, замыкающиеся общим для всех образованных людей горизонтом знаний. В настоящее время общий горизонт потерян, и многие фрагменты этой картины индивидуально заполняются мифологическим туманом.

Дени Дидро

Представление о том, что узкие специалисты должны доминировать в цивилизации, в настоящее время подвергается сомнению — причем, как ни странно, не интеллектуалами, а именно бизнесом. Недавно в университете Беркли состоялась встреча фундаментальной науки и бизнеса, так сказать, ученых и производственников — в Америке тоже такое бывает. Там был весь истеблишмент университета, с одной стороны, и руководители фирм, с другой. Причем последние выступали довольно вяло — в отличие от академической стороны. После подобия дискуссии, в которой активно выступала лишь профессура, один из представителей мира Дела неожиданно нарушил протокольное течение встречи и сказал представителям мира Истины откровенно и напрямик: