Знание-сила, 2004 № 08 (926)

Подчеркнем еще раз, что Интеллектуальный Ренессанс как платформа развития цивилизации в XXI веке совместима с широким спектром политических взглядов, в основе которых лежит рациональный подход к решению практических задач. Она принципиально не связана ни с какой политической ориентацией.

Траектория познания. Научно-технический прогресс меняет не только знания, но и стратегию их получения. Как прозорливо заметил еще в 1965 году профессор А. Н. Леонтьев, "избыток информации ведет к оскудению души". Ныне текст создается с той же легкостью, с какой уничтожается. Если в Средние века (а также в веке двадцатом) книги сжигали, то в веке XXI уничтожение текста происходит рутинно: например, в Интернете для этого достаточно нажатия кнопки delete. Сегодня трудно найти информацию не по причине ее отсутствия или ограниченного доступа к ней, а по причине ее избыточности. Поэтому структурирование информации (знаний) индивидуумом, отбор и приспособление к требованиям дня становится столь же важным, как и ее создание и получение. Человеку XXI века нужно свободно ориентироваться в море информации, чтобы не быть погребенным под ее массой. Он должен как бы парить в пространстве знаний, выбирая в каждом случае оптимальную "высоту", меру детализации, скорость "перемещения" и "траекторию". Современная жизнь форсирует неоднократную смену деятельности в течение жизни. Это требует совершенно иной стратегии жизни человека, что является одной из важнейших характеристик общества грядущего века. Надежда заниматься одним и тем же делом всю жизнь становится призрачной. Наличие динамичной ориентации позволит человеку осознанно выстраивать свою траекторию жизни, выбор которой становится настолько же важным, насколько важны индивидуальные знания и навыки сами по себе.

Сказанное выше в совокупности определяет программу действий, следуя которой Цивилизация может вернуться на путь развития, основанный на вере в могущество человеческого интеллекта, поставленного на службу общества. Ибо этому пути развития человечества нет оптимистической альтернативы.

Город может повернуться к нам любым из сотен своих лиц: транспортная сеть, тороватый и хитроватый купец, веселый собутыльник й изысканный гурман, театрал и любитель классической музыки, собачник со своими спрятанными во дворах площадками для выгула — всего не перечтешь.

Но когда мы выходим из дома просто погулять, у нас появляется шанс встретиться с городом как он есть, целиком и полностью, как с живым существом со своими странностями, привычками, памятью. Есть шанс поговорить с городом. Если v вас но получится...

Кирилл Маслинский

Утром на работу: бежишь, спотыкаясь, а глаза провожают проплывающий мимо автобус — и нет времени заметить, что новый дом совершенно изменил панораму, открывающуюся при выходе со двора. Выбрался в центр за покупками: глаза шарят по витринам, в уме составляешь разумный маршрут — и новое кафе с вынесенными на тротуар столиками заметишь только на обратном пути, когда сумки оттягивают руки, ноги гудят и хочется присесть хоть на минуточку.

Общение с городом — особое занятие, ему предаются медленно и со вкусом, иначе просто не стоит. Предаются ему все, от младенцев в коляске с молодыми мамами до пожилых людей, "гуляющих" на скамеечке в парке. Оказывается, есть много видов прогулок по городу: туристический осмотр достопримечательностей, променад, охота за ракурсом и видом, глубоко личная, интимная экскурсия. И, оказывается, все их тоже изучают...

Прогулка обрастает традициями, ритуалами, моделями поведения.

У человека вообще довольно сложные отношения с пространством, особенно с городским.

Передвижениями людей по городу первыми, конечно, заинтересовались градостроители-проектировщики: как идут транспортные потоки, где перегрузка каналов создает пробки, в каких точках сходятся многочисленные траектории поездок и потому разумно располагать торговые центры, "фаст фуды" и прочее. Интерес сугубо практический. Со временем он трансформировался, как это обычно бывает, в интерес к человеку как таковому — его восприятию городского пространства, его способам ориентироваться в городе, выбирать те пути, а не эти.

У человека вообще довольно сложные отношения с пространством, особенно с городским. Он не всегда может сказать, на какие ориентиры опирается, когда прокладывает свои маршруты. Почему один избегает лишний раз пройти через Невский проспект ("Там всегда так тесно, толчея" — это же, честно говоря, не объяснение, за этим что-то стоит), а другой, куда бы ни шел, все время именно там и оказывается? Почему девочка делает лишнюю петлю по дороге из школы, а не идет дорогой короче? Она скажет: там темно, там неприятно — а все же не сформулирует городской стереотип, воспринятый ею из случайных разговоров, "из воздуха", и нужны специальные усилия, чтобы его вывести наружу: там общежитие, а мимо общежития ходить опасно...

Географ датчанин Хёгерстранд посчитал физические, культурные, социальные, биологические условия, ограничивающие передвижение человека, в том числе и по городу. У него прекрасная метафора: жизнь человека — это единая траектория движения, прерываемая более или менее длительными и регулярными остановками, как плавание между островками: плавает, плавает — причаливает к острову и проводит там некоторое время. Островки бывают маленькие, размером с комнату, или огромные, размером с город. Но "жизненная траектория" совсем не похожа на романтическое плавание "куда глаза глядят": человеку надо есть, спать, к определенному времени успеть в определенное место; он не может двигаться по автомобильным путям, не пойдет в слишком дорогое кафе или, наоборот, будет искать именно такое. Он то там, то здесь упрется в объявление "Посторонним вход воспрещен". И когда все эти запреты и ограничения суммируешь, оказывается, что всю жизнь человек движется по у-узенькой тропочке. То есть возможность твоих выборов чисто физически ограничена и в конце концов ничтожно мала.