Знание - сила, 2004 № 05 (923)

В таком незавидном положении население Киева приняло плывущих по Днепру варягов, как возможных союзников и избавителей от хазарского ига. Но удальцы-скандинавы были совсем не готовы к такой социальной роли! Пришлось киевлянам искать новый образ жизни вместе с варягами. Первый шаг в эту сторону — посольство в Константинополь в 838 году — закончился безуспешно. Базилевс Феофил, поглощенный войнами против мусульман на востоке и болгар на западе, не спешил включить новых варваров в Византийское содружество наций. Тогда самые активные киевляне, отчаявшись, попробовали принять варяжский образ жизни: в 860 году это вылилось в совместный поход руси и варягов на Царьград. Добыча была велика — но досталась она не всем, а византийские купцы перестали наведываться в Киев. Тогда лидеры киевских русов поняли: прежде чем договариваться с варягами, нужно их воспитывать в долгом тесном общении.

Час удачи пробил в 882 году: с севера по Днепру в Киев приплыл конунг Хельги (по-славянски — Олег). Накопив немалый опыт общения со славянами в Ладоге, Руссе или на Городище (близ будущего Новгорода), Хельги оказался не удел после смерти своего побратима Рюрика и решил свить гнездо в более подходящем месте. В Киеве интересы пришлого конунга и местной знати редкостно совпали. Выяснив это, Олег убил местных предводителей: варяга Аскольда и Дира (это был, видимо, хакан-рус) — и предложил киевлянам себя в качестве нового вождя.

Колебаний в выборе не было; было согласование условий договора о разделе власти и о направлениях внешней политики. Киевлянам нужна успешная война против хазар и регулярная торговля с Византией. Чтобы это обеспечить, нужен контроль над всем путем из Варяг в Греки — точнее, над всеми источниками сырья в рамках лесной полосы. Столь великая задача требует большого постоянного войска: вот и занятие для многочисленных варягов, каждое лето спускающихся по Днепру!

Так в 880-е годы вокруг Киева сложилась «Днепровская Нормандия, яже рекомая Русь». Сотрудничество разных этносов было богато конфликтами, но плодотворно. Можно сравнить темпы обрусения варягов на Днепре и норманнов — в низовьях Сены. В середине X века третий герцог Нормандии (внук Роллона- Хрольва) пожелал обучить своего сына чистой норвежской речи. Для этого пришлось нанять учителя в Стране Фьордов: ближе знатоков старины не нашлось. В эти же годы внук (или правнук) Олега (или Рюрика) — варяжский конунг и славянский князь Святослав Игоревич подрастал в Киеве, свободно беседуя на обоих языках со своими разноплеменными дружинниками и мечтая разгромить Хазарию...

Это, как известно, Святославу удалось — хотя ранее Олег и Игорь терпели неудачу в этом предприятии. Причина, видимо, в том, что первые киевские конунги не умели договариваться со степняками. Но без степной конницы не добраться до сердца Хазарин — города Итиля, процветавшего в дельте Волги. Для полной победы над Хазарией Киеву нужен союз с обиженными ею кочевниками. В конце IX века эту роль могли бы сыграть мадьяры: не случайно в киевской летописи о них не сказано ни одного дурного слова. Но, видимо, конунг Хельги не решился на авантюрный поход в глубь степи, пока не сплотил свое княжество вокруг Киева и вдоль Днепра.

Тогда мадьяры откочевали на самый дальний запад Великой Степи — в Паннонию, опустевшую после разгрома авар франками и булгарами. Здесь возникла Венгрия — сильная держава кочевых язычников, сто лет наводившая страх на немцев и итальянцев, славян и болгар. Только крещение мадьяр в конце X века восстановило в этом регионе худой мир. Святославу же пришлось воевать против хазар и печенегов (когда они поссорились) в союзе с гузами — отдельными родами тюрок, вышедшими из хазарской державы и поселившимися в Поднепровье, рядом со славянами. Позднее они под именем «тор ко в» стали органичной частью Киевской Руси. Кстати, разгром Святославом иудейской торговой компании с центром в Итиле в 965 году привел к господству на Волжском торговом пути исламской торговой компании, со столицей в Хорезме. Денежное место не бывает пусто! После этого в Поволжье начал быстро распространяться ислам — ибо свято место также пусто не бывает...

Спектр человеческих идеологий в конце IX века почти столь же (а местами — гораздо более) пестр, как спектр этносов и государственных образований. Понятно, что три мировые религии: христианство, ислам, буддизм — и ряд сходных национальных идеологий (даосизм в Китае, зороастризм в Иране, индуизм в Индокитае, иудаизм на Ближнем Востоке) охватили большую часть человечества своим влиянием. Легко понять сохранение племенных культов у множества этносов, не включенных в державный образ жизни. Менее понятно (и более интересно) интенсивное ветвление мировых религий в умах и душах значительного числа подданных и соседей великих держав. Например, в IX веке часть волжских булгар приняла ислам — чтобы подчеркнуть свое противостояние враждебным соседям (хазарам). Аналогично, грузины приняли православие — чтобы не объединяться в вере с соседями монофизитами (армянами), которых объединяла с грузинами общая династия князей — Багратиони.

Но были и более увлекательные примеры: хуррамиты и павликиане. Первые объявились в Азербайджане и считались потомственными еретиками иранского корня. Их вождь Бабек следовал многим заветам давнего бунтаря Маздака и старался перевернуть Халифат вверх дном так же, как Маздак перевернул державу Сасанидов — заменив классическую монархию теократической республикой. В обоих случаях восстание быстро охватило массы и привело к синтезу устойчивой локальной державы, но через 20-30 лет было подавлено имперскими войсками, с поголовным истреблением идеологов мятежа.

В IX веке выяснилось, что подобные расколы возможны и в христианском содружестве. Во многих районах Малой Азии (давнего поля битв между Византией и Халифатом) появились «павликиане» — еретики, отрицавшие не только светскую власть, но и церковную организацию: «Нет власти, аще не от дьявола!» Более всего эти бунтари ненавидели имперских чиновников и православных священников — опору великой державы. Вскоре павликиане усвоили давний тезис персидских манихеев и хуррамитов: что весь материальный мир — огромное Зло, и должен быть разрушен ради освобождения людских душ из плена их тел. Нелепо поклоняться кресту: ведь этим орудием дьявол мучил Христа! И так далее...

Казалось бы, подобная «антисистема» не может овладеть умами и страстями значительной массы людей на долгий срок — больший одного поколения. Но получилось иначе: хуррамиты и павликиане проявили способность к регенерации, достойную Лернейской гидры, как только Халифат Аббасидов начал раскалываться. Во многих его регионах появились идейные наследники маздакитов и хуррамитов. Их называли по-разному: сарматами, исмаилитами и т.д. Общим было одно: борьба с любым проявлением государственной власти или централизованной церкви путем нигилистического вероучения и хорошо организованного подполья.