Знание-сила, 2004 № 01 (919)

Старая, трехэтажная кирпичная постройка лежит рядом с автострадой. Часть окон заколочена и забита картоном. В 1950 году отеи Элвиса платил за эту квартиру всего 35 долларов. В ту пору, не зная, как рассчитаться с долгами, он бежал из Тьюпело в самый центр Мемфиса, надеясь скрыться от своих кредиторов. В городе было много мелких заводиков, на которых платили по тем временам хорошо: 1,25 доллара в час.

Вернон Пресли работал то здесь, то там, нигде особенно не задерживаясь. Так, подрядившись на работу в фирму АВМ, что строила по всему Мемфису общественные туалеты, он дезертировал с рабочего места всего через несколько дней: "Слишком жарко вкалывать!" Вернон пил, поколачивал жену, а когда Элвису исполнилось три года, он и вовсе угодил в тюрьму на трехлетний срок за подделку чека. Пропав свинью и получив чек на четыре доллара, Вернон так криво подрисовал в нем нолик, что был тут же пойман с поличным. Впоследствии сын подкинет ему завалящую работенку: сделает личным секретарем, и Пресли-старший станет отвечать на письма, присылаемые поклонниками.

В начале пятидесятых годов Элвис учился в центре Мемфиса, в школе для белых. Теперь в ее стенах разгуливает лишь черная детвора. Пыльный класс, в котором когда-то занимался Элвис, терпеливо хранит о нем память. На стене висит программа выпускного вечера 1953 года, где под номером двенадцать значится: "Э. Пресли. Гитарное соло". И вот этот невзрачный маменькин сынок, который каждое воскресенье, как миленький, шагал в баптистскую церковь на East Trigg Avenue, всего через три года спел "Heartbreak Hotel" и поставил на уши весь музыкальный мир.

Летом 1953 года молодой водитель грузовика переступил порог студии "Sun Records" в Мемфисе. Он решил поздравить маму с днем рождения, записав ей какую-нибудь песенку. Юноша любил слушать негритянские радиостанции, презираемые его белыми ровесниками, и потому выбрал для мамы нечто необычное. Шлягер "Му Happiness" обычно пели черные певцы, а этот паренек с улицы исполнил его так, что изумленный Сэм Филлипс, владелец фирмы грамзаписи, уговорил Элвиса — вопреки его желанию — заключить договор на запись песен. Так перед шофером, случайно заехавшим на студию, зажегся зеленый свет.

В августе 1954 года в эфире появились записи двух старых шлягеров, "That's All Right, Мата" и "Blue Moon of Kentucky", в исполнении никому не известного певца Presley. Уже в ближайшие дни на них поступило более пяти тысяч заявок. Здесь, на студии "Sun Records", сформировался неповторимый стиль Элвиса: смесь блюза, рок-н-ролла, кантри и госпела, "гремучая смесь, воспламенившая мир" ("The Memfis Commercial Appeal").

В июле 1955 года композиция "Baby, Let's Play The House" заняла пятнадцатое место в национальном хит-параде музыки в стиле кантри. А в январе 1956 года телезрители увидели первый хит, записанный Элвисом на студии RCA. Певца показали во весь рост, крупным планом, чего впредь постараются избегать. "Его широко расставленные ноги тряслись. Правое колено подергивалось. Он издевательски ухмылялся, закрывал глаза, подрагивал бедрами. Такого американская публика еще не видела" — вспоминал очевидец. В ближайшее время было продано полтора миллиона (1) пластинок с "Отелем разбитых сердец" — песней, ставшей в одночасье знаменитой. "Этот безумный, безумный мир" помешался на Элвисе Пресли.

Когда Элвис стал кумиром нации, газета "Washington Post" с пренебрежением написала: "Этот мальчишка, напяливший брюки дудочкой, апеллирует к самым примитивным инстинктам нашей молодежи". На американском телевидении, по требованию цензуры, Элвиса в течение ряда лет показывали "в усеченном виде", демонстрируя лишь верхнюю половину его тела.

Элвис стал первой рок-звездой, чье появление на сцене вызвало форменную истерию среди поклонниц, приходивших на концерт. Когда выступали Пэт Бун или Пол Анка, девчонки тоже визжали от радости, но в случае с Пресли произошло что-то новенькое. Его фанатки висли на нем, рыдали и вопили. Тушь с их ресниц текла ручьями.

Этот юноша с ямочками на щеках и рассеянной улыбкой стал образцом мужской красоты. Скольких девиц свели с ума его взбитые вверх, напомаженные волосы! Кстати, Элвис стал первым втирать в волосы помаду, что было популярно в черных кварталах Америки. В ту пору его лицо источало какое-то поразительное юношеское обаяние — неотразимое обаяние!

Элвис был артистичен и соблазнителен, как никто другой до него. Он не стирал с себя пот носовым платком, как то делали другие певцы. Нет, пот расплывался у него по лицу, придавая ему необычный шарм. Такое можно было увидеть разве что в негритянских церквях где-нибудь на Юге. Выступая на сцене, Элвис, как сказал кто-то, выворачивал всего себя наизнанку: Он был совершенно откровенен с публикой. Это отличало его от всех остальных.

Тексты его песен были милы и безобидны. Любовные переживания юноши и ничего более: "Нежно меня люби", "Побыстрее поцелуй меня" и ничего опасного, фривольного. Ни одна радиостанция не могла отклонить подобную песенку. На манеру исполнения цензура не обращала никакого внимания. А зря! Завораживающие придыхания волновали. Томный, тягучий, с бархотцой, голос Пресли был до странного притягателен, греховен. Так воркуют любовники, засыпающие в одной постели.

И уж совсем поразительно было его поведение на сцене. Он напоминал "волка в овечьей шкуре текстов", писали одни. "Это — доктор Джекиль и мистер Хайд рок-н-ролла", возглашали другие, вспоминая мрачную фантазию Стивенсона. Его телодвижения были совершенно откровенны. Именно эта двусмысленность сделала его кумиром тинейджеров.

"Его тело так энергично подергивается, что кажется, будто он проглотил отбойный молоток" ("Тиле"). Элвис первым из певцов стал использовать не только свои выигрышные голосовые данные, но еще и тело. Он двигал им так резко и конвульсивно, что зрители впадали в экстаз. Как можно было сравнивать его со старомодными певцами, стоявшими перед микрофоном буквально по струнке?! В ту пору все артисты считались людьми солидными. Они демонстрировали лишь свое искусство, а не себя. Элвис напрочь порвал с традицией. "Двигайте телом, — призывал он. — Делайте все, что вам нравится! Не думайте о том, что вам скажут старые перечницы!"В пуританской Америке поведение Элвиса было чем-то неслыханным. Многие были шокированы. Особенно невзлюбили его на Юге, где население было куда более набожным и консервативным, чем северяне. Там его пластинки без всякой жалости били вдребезги. Его считали посланцем самого Сатаны.