Знание- сила, 2003 № 07 (913)

На пятом году Галльской войны Цезаря здесь разыграется великая битва при Каррах между римлянами и парфянами. Семь легионов Марка Красса полягут костьми под стрелами парфянских лучников. Молодой князь Сурен Аршакид привезет голову римского консула и триумвира в дар царю Ороду — в столичный Ктесифон наТигре. Этот ценный трофей будет долго украшать дворец царя царей Ирана — гораздо дольше, чем хранилась в римском сенате голова Спартака, пожертвованная его победителем — Марком Крассом...

Огромное множество пленных римлян будет расселено по восточным районам Парфии: здесь издавна не хватает жителей, а легионеры равно искусны в бою и в строительстве! Рядом с феческими полисами времен Александра встают римские лагеря; побежденные ветераны получают земельные наделы не от своего сената, а от чужого восточного царя. Но так ли важна разница для простого солдата, навек отрезанного от родины?

Одну из крепостей ссыльные легионеры воздвигнут в долине реки Талас — там, где устроил свое кочевье беглый шаньюй Чжичжи. Через 15 лет римлянам и хуннам придется вместе защищать эту крепость от пришлых китайцев. Эти преступники, сосланные правителями Хань в Западный край, будут добывать себе прощение и право вернуться на родину, причем пропуском им послужит голова вождя хуннов... Римские головы в счет не идут; поэтому пленных римлян победители доставят в Поднебесную ойкумену живыми и здоровыми. Это случится в пору войны Антония против Октавиана — лет за двести до того, как первый законный посол Римской державы, обойдя парфянский барьер кружным морским путем, вступит на землю Серединной империи. Тогда династия Хань будет клониться к упадку; но пока она кажется неизменной и вечной — в отличие от доблестной Парфии или хищного Рима.

Действительно: нигде в мире (кроме вечного Египта) нет столь эффективно работающей бюрократии, как в Поднебесной ойкумене. Воинственный и мудрый император Хань У-ди исполнил давний завет великого Конфуция: теперь всякий чиновник должен начинать свое образование с изучения канона «Лунь юй»! Государственная комиссия проверяет всех соискателей чинов: сколь глубоко они усвоили мысли Учителя? Удержались ли от собственных дерзких суждений на сей счет? Если абитуриент терпит неудачу на экзамене, то каре подвергается и он сам, и тот, кто его готовил и рекомендовал. Но уж кто выдержал экзамен, тот обеспечен почетной работой и хорошей зарплатой на всю жизнь* Если, конечно, он сам или его прямой начальник не допустит явных упущений или ошибок на службе Сыну Неба...

Такой режим работы породил в Поднебесной ойкумене удивительно устойчивое сословие чиновников — «ши»: массовое, однородное и сплоченное, но открытое для каждого законопослушного интеллектуала — и потому способное пережить любую династию правителей. Но что делать мудрецам с сильно развитой совестью, не готовым занять место послушного чиновника? Сдав первый экзамен на ученость и войдя в сословие «ши», они смогут избегать повышений по службе, постепенно увеличивая свой авторитет среди знакомых, соседей и порою — далеко за пределами своей общины.

В час очередной смуты...

такие праведники — «цзюнь цзы» — могут стать даже министрами: очередной властитель хватается за очередного мудреца, как утопающий — за плывущее бревно. Если необходимые реформы не удаются или запаздывают, то правитель или вся династия могут погибнуть. По воле Неба, неудачников вскоре сменяют другие правители — более счастливые в выборе своих советников; уцелевшие в усобицах чиновники быстро восстанавливают в Поднебесной ойкумене единственно возможный порядок...

Показательно, что в теоретический минимум среднего чиновника не включены более поздние сочинения китайских мудрецов: книга «Дао Дэ цзин», трактат Чжуан-цзы или труд Сыма Цяня. Все эти книги опасны излишним глубокомыслием! Трактаты даосов учат смотреть на государственные дела столь же хладнокровно и вдумчиво, как на разливы рек или движение небесных светил. Напротив, искалеченный по приказу императора историк Сыма Цянь беспощадно анализировал те страсти или трезвый расчет, которые движут поступками разных правителей. Ясно, что человек, увлекшийся такой натурфилософией или такой политологией, никогда не станет истинно послушным чиновником!

Оттого самодеятельная натурфилософия либо историософия НЕ поощряется в ученом сословии империи Хань.

А что творится на Западе...

в буйном, конфликтном и торжествующем Риме, недавно получившем доступ ко всему богатству греческой интеллектуальной культуры? Добрых сто лет римские лидеры воспринимали греческую ученость с подозрением или отвращением — как особую форму умственного разврата, способную лишь подорвать исконную римскую доблесть. Старик Марий не раз повторял, что «греческие глаголы не помогли выиграть ни одну битву». Но враг Мария — Сулла думал иначе: он регулярно расслаблялся в компании греческих актеров, замышляя очередную реформу в государстве или расправу над инакомыслящими.

Теперь Цезарь — общий наследник Мария и Суллы — готов использовать достижения феческой науки для реформы римского календаря или для постижения психологии галлов, но не склонен поощрять изучение греческих классиков новой римской молодежью. Ведь чем больше человек рассуждает, тем меньше он верит и любит! Кто умеет рассчитать движение Юпитера или Венеры среди звезд, тот вряд ли поверит во власть этих богов над судьбами людей! Кто взирает на развитие Республики со стороны, а не изнутри нее, тот вряд ли воспылает свяшенной любовью гражданина к этому людоедскому существу!

Пусть отдельные неизлечимые фанатики — вроде поэта Лукреция Кара — увлекаются этими проблемами, даже сочиняют о них поэмы; массовому римскому читателю нужны иные образцы научно-популярной литературы! Придется ему — Цезарю — самому заняться сочинительством в зимние часы досуга, вдали от Рима, в глубинах Галлии или Германии... Зачем ждать очередного Полибия для описания твоих подвигов и чудес дальних стран, которые ты первый увидел? Расскажи о них сам, и народ восхитится твоими успехами, как своими собственными!

Говорят, что в глубокой древности жители Египта и Вавилона так и называли своих царей: «Владыки Предопределений», то есть приемники Голоса Судьбы. Мельчайшими частицами Предопределений (сиречь, законов Природы) тогда считались иероглифы — свяшенные знаки, несущие глубокий собственный смысл. Нынче никто не поверит в особую глубину и величие греческой буквы или римской цифры: эти вещи слишком просты — и по написанию, и по смыслу. А вот геометрические фигуры или аксиомы, физические стихии и их атомы — эти вещи лежат на пределе человеческого понимания и потому могут считаться святынями...