Знание-сила, 2002 № 12 (906)

Постепенное наполнение рисунка телесностью отражает и подтверждает не только общую логику развития, но и его особенности. На рисунках леворуких детей (левшей) схема тела отражает его леворукую схему тела: у него лучше прописана (больше размером) левая рука. Он еще не различает левое и правое, но мы видим: точно так же, как у него самого более активна левая рука, она более активна и у нарисованного им человечка.

Дальше тело приобретает характерную яйцеобразную форму, и на нем появляются признаки одежды. Оно еще не одето по-настоящему: пуговицы, иногда пояс… Ну, и из этого всего растут ноги. Они точно так же приобретают постепенно телесность, как и руки. Последней приобретает телесность ступня, и это тоже характерно для развития самого тела: ребенок начинает ходить, и на этом этап первого освоения собственного тела заканчивается. И только после того как человечек собран полностью, до ступней, он, как и в случае с руками, готов двигаться. Теперь можно рисовать движение.

Никак нельзя сказать, чтобы серьезные психологи, создатели почтенных теорий, сознательно обходили стороной детские рисунки. О них все время кто-нибудь что-нибудь говорил. На рубеже прошлого и позапрошлого веков с восхищенным изумлением сравнивали и находили много общего в рисунках первобытных людей и современных детей: тогда влияние науки на общественное сознание было прямым и непосредственным, и естественнонаучный эволюционизм Дарвина породил представления об эволюции социальной и культурной как в масштабах общества, так и в каждой конкретной человеческой жизни. Человек послушно и буквально повторял путь человечества от эмбриона, наделенного жабрами, через первобытную магию примитивных рисунков к венцу творения, умудренному науками и искусством. Кстати, идея сама по себе вовсе неплоха и кажется весьма плодотворной, не зря к ней возвращаются снова и снова, теперь в терминах взаимного отражения филогенеза и онтогенеза. Тем не менее «головоног» оставался непонятен: его никак не объяснишь, например, фасеточным устройством глаза у насекомых. Спонтанный детский рисунок не мог не попасть в поле притяжения теории развития интеллекта великого психолога Жана Пиаже. Детское рисование у него обернулось одним из проявлений образно-символического мышления ребенка, который поначалу вовсе не стремится к буквальной похожести изображения на изображаемое, но заносит на бумагу некий символ, понятный только ему самому, и постепенно входит в общую взрослую культуру, одновременно заменяя индивидуальные символы принятыми в его среде знаками (речь и письмо), – а в рисовании пытаясь создавать все более точные и подробные макеты объекта.

Замечательный советский психолог Д. Н. Узнадзе обратил внимание на то, что ребенок вообще не рисует с натуры и не особо интересуется видом оригинала: он рисует не предмет (объект), а свое представление о нем. Правда, все это не позволяет все же понять, почему в определенном возрасте дети всего мира рисуют вполне определенные вещи в очень сходной манере и как именно это связано с общим развитием их интеллекта.

Тем не менее таблицей, составленной Гудинафф в начале прошлого века, психологи-диагносты пользуются до сих пор…

Вот теперь у рисованного человечка есть все, что есть у любого другого человека. Четырех- пятилетний ребенок (впрочем, эти границы плывут у современных городских детей, развитие которых подстегивают и усложненная среда, и усилия родителей) получает схему, по которой может рисовать любое живое существо. Появляются первые животные. Они тоже удивительно похожи друг на друга, у кошек, собак, коров одна и та же схема: туловище, голова, конечности, хвост.

На рисунках возникает окружение человека: дома, машины, деревья. Человек же начинает одеваться, причем слоями: рисуется туловище, на него нарисовывается платье, потом сверху пальто – три линии можно увидеть. Карманы платья рисуют под пальто, и то, что лежит в карманах. Это так и называется: рентгеновский рисунок. Просвечивается все, что есть, кроме скелета- скелет ребенок не ощущает, и потому не может нарисовать.

Рентгеновский рисунок должен уйти к семи годам. Из окружения человечка-огуречка складываются сюжетные картины. Но пока человек и окружающий мир не соотнесены друг с другом. Только взрослому придет в голову вопрос, как же такой большой человек помешается в таком маленьком доме; для ребенка такого вопроса нет. Пропорция – очень сложное открытие, потому что туг не только личный телесный опыт, но и словесный, такие категории усваиваются только через посредство языка. Ближе – дальше; ниже – выше; короче – длиннее: это связано уже не просто с переживанием и ощущением, а с пониманием.

У рисунков восьми- десятилетних детей одна общая особенность: они плоские. Они могут быть очень сложными, насыщенными деталями – но плоские. Долго. У многих навсегда. Потому что трехмерность мира – она тоже открывается. Можно показать ребенку: вот это перспектива, объяснить, но это совершенно не значит, что он это усвоит и будет использовать в своих рисунках. Сами дети очень четко различают рисунки «по научению взрослых» и свои собственные. Многие из них так и спрашивают психолога, начиная по его просьбе рисовать: «Вам рисовать, как учат или как я рисую?». Все-таки в спонтанном рисунке ребенок использует только то, что уже присутствует в его личном опыте: если он открывает для себя эту перспективу, она появляется и в рисунке. Трехмерность меняет композицию; появляется горизонтальная композиция, вертикальная, диагональная; появляется тень – на плоском рисунке не может быть тени, ей просто некуда падать. Конечно, такое встречается не часто, это показывает, что ребенок поднялся на новый уровень сложности, новый уровень развития.

Рисунок девочка 5 лет 5 месяцев

Рисунок девочки 12 лет 10 месяцев

Как утверждает Наталья Ивановна Евсикова, ребенок рисует человека вообще – не маму, не себя самого, а человека без индивидуальности, наделенного, однако, телесностью в меру понимания (скорее, ощущения) этой телесности на личном опыте. Вот эта самая мера понимания и служит главным критерием для оценки его психологического возраста, его общего уровня развития.

Он давно уже владеет речью в полной мере – в той, при которой будет уже, очевидно, всю оставшуюся жизнь, но все еще рисует «просто так», внося в рисунки новые и новые ощущения и проблемы. Рисованный человечек обретает пол, и в очень ярко выраженной форме: младшие подростки наделяют своих героев непропорционально большими первичными и вторичными половыми признаками.