Знание-сила, 1999 № 11-12

Второй такой сети уже не будет. Еще одно выдающееся достижение Qwest- строительство сети на деньги других людей. Из двух с половиной миллиардов долларов, требуемых на прокладку кабеля, сама Qwest вложила лишь пятую часть, а остальное получила от других телекоммуникационных компаний за право положить их волоконно- оптические кабели рядом со своими.

В прорытый тоннель рабочие Qwest укладывают два жгута кабелей: один – оранжевый с 96 волокнами толщиной в человеческий волос (48 принадлежат Qwest, а 48 – другим фирмам), второй – черный и пустой. «Спустя десять лет, когда изобретут что-нибудь получше оптических волокон, мы просто вставим новые нити в этот кожух и ничего не придется копать» – делится Наччио еще одной прозорливой идеей. Через каждые два километра волокна проходят через соединительную станцию – именно это и позволит в будущем протаскивать двухкилометровые куски через резервный кожух.

Каждый из волоконных кабелей может передавать информацию на восьми длинах волн по 10 гигабит в секунду. Каждую длину волны называют «окном». «Уже первые два окна принесут нам первый миллиард долларов прибыли, – отмечает Наччио. – У нас практически неограниченная емкость для передачи информации, и еще долго ничего копать и тянуть нам не придется».

А пока прокладочный поезд движется по американскому континенту со скоростью двух километров в час, укладывая в землю кабели для связи, которая соединит страну с будущим. Стрелой управляет бывший крановщик. Он постоянно общается с водителем локомотива, регулируя скорость движения состава. Инженер стоит на открытой платформе и заносит все сведения о происходящем в свой «лэптоп». Когда он к вечеру доберется до своей комнаты в отеле, то передаст информацию в центральный офис компании в Денвере по компьютерной сети связи. Два молодых рабочих идут рядом с зарываемым кабелем и следят за тем, чтобы все происходило по инструкции. Обычная работа небольшой бригады, вряд ли кто-нибудь из них думает о том, что они совершают информационную революцию.

XX век и второе тысячелетие завершаются кровавыми событиями. Получается, что общий прогресс в отношениях между государствами не породил средств предупреждения локальных этноконфессиональных конфликтов.

Возможно ли найти средства, методы решения подобных конфликтов – тема беседы, в которой участвуют Сергей Александрович Арутюнов, член-корреспондент РАН, Ян Вениаминович Чеснов и Абдурашит Гаджиев, доктора исторических наук, этнологи и антропологи, специалисты по истории народов Кавказа, а также наш специальный корреспондент Галина Вельская.

Г. Вельская: – О чем свидетельствует опыт XX века?

С. Арутюнов: – Опыт достаточно печальный. К тому же ясно, что он не используется: все проходят свой путь, совершая те же самые ошибки и ложные шаги заново. Есть очень много стран, которые добились самоопределения. Что, им стало от этого лучше? Что, Бурунди и Руанда живут сейчас лучше, чем под бельгийским господством? Бельгийцы ушли, а они в братоубийственной резне потеряли пол миллиона населения. С Бирмой – то же самое. Независимость «срабатывает» только в тех случаях, когда получившая независимость элита достаточно умна, чтобы не рвать полностью с прежней метрополией, а сохранить экономические и культурные связи.

Думаю, то же самое относится и к нашим республикам. Кроме балтийских государств, которые были всегда более культурны, чем сама Россия, ни одна из республик СССР не выиграла от своей независимости, все прошли через колоссальные снижения производства, через огромные экономические трудности и сейчас еле-еле начинают выкарабкиваться и то на советский уровень ни в экономическом, ни в гуманитарном плане еще не вышли. Понятно, что в силу ряда причин это было необходимо и неизбежно. Но нужно извлекать уроки из чужого опыта тоже. Это относится к элитам и кавказских республик, и других республик бывшего Союза (к российской элите в том числе).

Какие конкретно могут быть предприняты шаги? Нужно прежде всего забыть о примате конституции, которая писалась наспех. Нужно основываться на федеративном договоре.

Нужно признать, что конституции отдельных республик должны быть сами по себе, а Конституция Российской Федерации должна определять только принципы отношений республик с центром, но не внутренние дела республик.

Нужно пересмотреть Конституцию Российской Федерации с тем, чтобы в ней была допущена максимальная правовая вариабельность национальных субъектов федерации – им должна быть предоставлена полная внутренняя самостоятельность.

Нужно перераспределить власть и в самих субъектах федерации. И сделать это на кантональных принципах. Распределить власть между коммунами – сельскими советами, общинами. Они должны получить такие же права, как, например, коммуны в Швейцарской конфедерации. Для горных районов Швейцарская конфедерация представляет идеальную модель – максимальная самостоятельность даже не республик, а кантонов и коммун. Кантоны и коммуны по возможности должны быть национально однородны. Думаю, именно таким образом мог бы быть решен вопрос переустройства Кавказа.

Что касается Чечни. Если нельзя уничтожить боевиков, а таки ми методами, как сейчас, их уничтожить нельзя, тогда нужно установить санитарный кордон. А статус Чечни должен быть похож на статус Тайваня по отношению к континентальному Китаю.

Г. Вельская: – Выходит, что к концу тысячелетия на первый план выходит борьба не государств и религий (по Хантингтону), а национальных элит за свое государство?

С. Арутюнов: – В Чечне и Дагестане борьба идет не на национальной основе, а на гораздо более мелком уровне – на уровне мелких локальных единиц.

Идут два параллельных процесса: большие многомиллионные и многонациональные государства теряют свою актуальность^ оставляя себе лишь небольшую часть прерогатив. В принципе, такое государство должно представлять собой конгломерат кантонов, определенным образом организованных, государства же объединяются в национальные блоки. Кстати, Европа может служить хорошей моделью. Посмотрите, ведь государства Европы значительную часть своих национальных прерогатив передают наднациональным организациям – Европарламенту, Совету Европы; кроме того, существуют транснациональные корпорации, транснациональная банковская система, всемирно признанные фирмы и т.д. Таким образом, целые государства становятся как бы кантонами по отношению ко всей Европе в целом. В то же время другая часть прерогатив передается вниз, местному самоуправлению, скажем, провинциям. И этот процесс нарастает. В Германии власть передается Баварии, землям Саксонии, в Испании – Каталонии, Андалузии, Галисии.