Знание-сила, 1999 № 09 – 10

В Германии научные школы распались после прихода фашизма. А в Советском Союзе они были сохранены даже во время войны. Вот когда я пришел с фронта и снял погоны, я оказался в одной из таких школ. И вся моя деятельность была связана с определенной группой людей, которая сохранилась во время войны. Но более того, мы смогли передать эстафету, потому что советская власть сумела создать миллионный слой молодежи, готовой принять эту эстафету. Ведь это молодежь создала ядерное оружие, это молодежь создала ракетную технику, это молодежь сделала нашу страну второй страной мира в области науки и техники.

Академия наук тут сыграла громадную роль, конечно.

Вот несколько примеров. Академик Фок был арестован в 1937 году. Кто его выручил из тюрьмы? Академия наук. Ландау был арестован в 1938 году. Кто его выручил? Академия наук, тот же Капица и другие. И таких примеров много… В Академии понимали, что будущее нашей страны – это прежде всего наука и образование. Наша страна занимает самую бедную и трудную часть планеты – север Евразии. У нас вегетационный период на сто дней короче, чем во Франции. Мы не можем и думать о таких урожаях, которые собирают голландцы или немцы. Наша единственная надежда – на мозги.

Я был участником еще одного дела, которое показывает роль Академии наук в области образования. В конце сороковых годов ряд академиков – Христианович, Капица, Лаврентьев, целая группа людей стали думать, как модифицировать наше образование, чтобы объединить высокий теоретический уровень наших научных школ с умением решать сложные технические задачи. Тогда был организован в Московском университете физико-технический факультет. А лотом в Долгопрудном, под Москвой, на базе факультета был создан Московский физико-технический институт, знаменитый Физтех.

В 1953 году я был приглашен Лаврентьевым на работу на его кафедру в Физтехе. А еще через год я был назначен деканом аэромеханического факультета этого института. И вот что однажды Лаврентьев мне сказал и что стало моим кредо на всю жизнь. Он сказал: «Никита Николаевич, кто из нас с вами знает, что понадобится нашим питомцам через двадцать – тридцать лет? Надо их учить так, чтобы они все новое легко схватывали, легко во все новое включались». Это не изобретение Лаврентьева. Это изобретение российской высшей школы. Вот это очень важно. Это старая русская традиция. И эстафета была передана, несмотря на весь тот ужас, о котором я вам рассказывал.

Но вот что сейчас страшно: сейчас она перестала передаваться. И это меня больше всего огорчает и тревожит.

К сожалению, во главе Академии наук сейчас нет людей масштаба Келдыша, Александрова, Несмеянова. Нет людей типа Лаврентьева, Капицы, которые могли бы в правительстве постучать кулаком по столу…

Сейчас ни у кого нет мужества. Все поднимают лапки кверху. Устраивают пышные празднества, которые напоминают пир во время чумы. Дают ордена, неизвестно за что.

А ведь будущее именно в науке. И самое главное – фундаментальная наука. В России сегодня существуют очаги высокой науки будущего. Это не только Арзамаз-16 или Челябинск-77. Они есть всюду. Но…

Нужны люди, которые бы поняли значение науки и образования. Ну а Академия наук должна играть особую роль, потому что там, как ни крути, сосредоточены лучшие кадры нашей страны. И она может много сделать.

Беседу записала Татьяна Кузнецова Фотографии Виктора Бреля

«Мургабская бомба с зажженным фитилем» – так названа статья, появившаяся в № 4 журнала «Природа» за этот год. Это пугающее выражение обозначает проблему высокогорного Сарезского озера на далеком Памире. Она то и дело всплывает как в самой республике, так и в России на экранах телевизора, в печати, на международных конференциях.

Проблема не новая, активно обсуждалась еще в семидесятых – восьмидесятых годах в различных ведомствах, вплоть до Госплана СССР. Особенно активен был Минводхоз, по инициативе которого предлагалось спустить озеро, с тем чтобы использовать «бесцельно» накопленную воду на орошение. Ныне в Таджикистане бьют в колокола значительно громче, чем прежде.

Коротко о существе вопроса. Сарезское озеро на высоте 3270 метров над уровнем моря, объемом около 17 кубических километров воды удерживается в горах благодаря громадному каменному завалу высотой около семисот метров, возникшему в 1911 году в результате сильнейшего землетрясения. Хотя вода нашла сток через завал, уровень озера медленно и неравномерно повышается. Высота низшей точки завала над уровнем озера ныне составляет около 30 метров. Надо ли опасаться в ближайшем будущем переполнения озера и прорыва его вод через перемычку – так ставили вопрос изыскатели еще в пятидесятые годы и отвечали положительно. Изыскания показали – реальной угрозы в обозримом будущем нет. Голоса разумных специалистов призывали сохранить озеро и природу вокруг в качестве уникального памятника природы и национального резервата чистой воды.

После специальной инженерно-геологической съемки и продолжительных измерений обнаружилась, однако, другая опасность. На одном из очень крутых склонов (а они все там крутые) обнаружили трещины, к тому же увеличивающиеся в ширину. Забили тревогу – а что если ограниченный трещинами массив горных пород внезапно (при очередном землетрясении, например) рухнет в озеро? Поднимется волна высотой до 30 или даже 100 метров, которая перехлестнет через плотину, может ее размыть, и вот тогда-то воды озера прорвутся в долину реки Мургаб, далее по Пянджу и Амударье. Это-то и есть «Мургабская бомба».

Что произойдет при таком сценарии, невозможно описать в нескольких фразах. В 1993 году были названы две совершенно устрашающие цифры: 52 тысячи квадратных километров и 5 миллионов человек – это зона поражения и число пораженных при прорыве, причем речь идет не только о Таджикистане, но и о соседних государствах. Назвав эти цифры, официальный Таджикистан обратился к соседним странам, России и особенно к международным организациям с призывом о срочной международной помощи. Для начала в 1997 году созвали в Душанбе Международную конференцию…

Ну а что же авторы статьи в «Природе» под пугающим названием? Название недаром ими взято в кавычки. Детально и объективно рассмотрев проблему с разных сторон и на современном уровне знаний с цифрами в руках, авторы приходят к выводу – реальной угрозы в обозримом будущем нет. Как это уже предлагалось и в восьмидесятые годы (в частности, проф. О.Е.Агаханянцем и пишущим эти строки), они считают наиболее целесообразным не вмешиваться человеку в сложившееся природное равновесие (то есть отклонить проекты спуска воды, использования озера для полива, выработки электроэнергии и др.), но создать здесь международную рекреационную зону и стационарный научно-исследовательский комплекс.