Знание-сила, 1999 № 05-06

Единый, слабо структурированный поток настроений, ожиданий, конкретных намерений миллионов наших сограждан в девяностые годы условно можно разделить на три этапа. Первый – до 1993-1994 годов – был еще проникнут верой и надеждой, а также привычной «безоговорочносоветской по своему происхождению» (Ю.Левада) поддержкой властей. Расстрел парламента и – в гораздо большей степени – чеченская война завершили этот период, заставив людей сменить поддержку на «критическое терпение»: странную смесь недоверия и отрицания с явным нежеланием еще каких-то переделов и перетрясок. Главной ценностью оказалась хотя бы умеренная стабильность; этим социологи и объясняют победу Ельцина на выборах 1996 года.

17-23 августа 1998 года кончился и этот внешне спокойный период. Президентская власть, показав свою слабость и беспомощность во всех отношениях, перестала быть гарантом той самой столь высоко ценимой умеренной стабильности. Президент немедленно стал «крайним», виновным во всех наших несчастьях: по данным сентябрьского опроса, всю полноту ответственности за обвал люди возлагают на президента и старое правительство (В.Черномырдина). Раздались резонные предсказания скорого поворота назад, в социализм, и/или скорого экономического коллапса. Все созданное, завоеванное, освоенное нами за девяностые годы теперь проходит серьезную проверку на прочность, на жизнеспособность.

Пучок почти прямых линий на графике обламывается, устремляясь отвесно вниз: индекс настроений, индекс «положения семьи», индекс «терпения»…

Но вот что интересно: обвально упали индексы, которые Ю.Левада называет «психологическими»: настроение, общие оценки собственной жизни. Совсем не так круто падение индексов, обращенных вовне: отношение к реформам, оценка числа приспособившихся к переменам в стране. Практически не изменились партийные симпатии; число сторонников КП РФ даже несколько упало. У самых образованных столичных жителей «в момент отчаянного кризиса и всеобщего «обвала» настроений стремление поддержать курс реформ не падает, а даже растет»!

Похоже, настроение у нас у всех после 17 августа резко упало, а ориентации во внешнем мире пока не сильно изменились.

Может быть, действительно – пока? Многие до сих пор не осознали, что кризис – это надолго, на много лет вперед. 17 процентовопрошенных в сентябре полагали, что все как-нибудь рассосется через один-два месяца, цены перестанут расти, вернется изобилие товаров. Каждый третий оценил ситуацию серьезнее и положил на ее преодоление аж целых пол- года-год. Только 38 процентов сразу поняли, что жизнь меняется надолго.

Кстати, Ю.Левада предположил, что именно с этими иллюзиями может быть связано устойчивое отвращение россиян к карточкам и государственному регулированию цен. Если бы не иллюзии…

Впрочем, возможно, за девяностые годы все мы изменились гораздо больше, чем нам самим кажется. Вернемся к оценкам самих отвечавших на вопросы социологов. По их мнению (высказанному в октябре, то есть у них было какое-то время, чтобы оценить масштаб потерь, а не только почувствовать их горечь), уже приспособились к происшедшим в стране переменам 26 процентов их сограждан; в ближайшем будущем приспособятся еще 24 процента; никогда не сможет приспособиться 41 процент.

Какую бы точку отсчета не взять за отправную: путч, либерализацию цен – все равно получается очень даже неплохо: половина населения страны, по мнению этого самого населения, менее чем за десять лет адаптировалась к принципиально новым условиям жизни. И вряд ли захочет назад.

Вот что они сами думают про «назад»: в самый острый момент кризиса, в сентябре, только 12 процентов опрошенных полагали, что через десять- пятнадцать лет Россия вернется в социализм; еще интереснее, что даже среди сторонников коммунистической партии таким «оптимистом» показал себя лишь каждый четвертый. Более половины склонны были думать, что общественный строй будет близок нынешнему или западной демократии.

Но испытания на прочность еще далеко не кончились. В каком-то смысле они только начинаются…

Так менялась длина женских юбок с 1913 по 1953 годы

Софья Тарасова

В деловой жизни вы сами – основной инструмент для выражения своих мыслей. Ваша внешняя «оболочка» рассказывает миру, как вы уважаете и цените себя. Как лучше это сделать? Обратимся за советом к ведущим специалистам по имиджу.

Одежда во все времена отражала внутреннюю сущность человека. Вот что говорит об этом автор книги «Костюм разных времен и народов» кандидат искусствоведения М.Н.Мерцалова: «Существуя и видоизменяясь вместе с людьми, самый близкий из всех предметов материальной культуры – костюм стал выполнять множество функций: и прямых, и косвенных… тонких, интимных, способных… создать еле уловимое настроение». Психологическая связь между человеком и одеждой возникла очень рано. В различные эпохи одежда имела свою форму, свою окраску и влияла на формирование внешнего облика, то есть имиджа, человека.

Французская карикатура на огромные прически. Около 1775года

Коммуникативную функцию одежды трудно переоценить. «Ваше платье, ваша подтянутость, ваше поведение говорят многое уже при первом вашем появлении» — справедливо замечает один из ведущих специалистов по имиджу в Америке Мэри Спиллейн. Знаете ключевые факторы во вступительном собеседовании при приеме женщин на работу? Вот они: элегантная одежда, хорошая форма и здоровый вид, привлекательная прическа и изысканный макияж. Научитесь выбирать одежду, соответствующую вашей внешности, – и у вас будет меньше проблем с карьерой. Вас будут воспринимать как человека, действующего во благо фирмы. Повышение по служебной лестнице не заставит себя ждать.

Простота не всегда считалась изысканной. Эпоха рококо обязывала светских женщин носить на голове сложнейшие сооружения

«В любом костюме, особенно женском, всегда зашифрован интересный рассказ, полный чувств, скрытых желаний, увлечений и особенностей идеалов данного времени», – рассказывает Мерцалова в своей книге. В костюме всегда заложена некая магическая сила. Цветовые сочетания в одежде порождают гармоничное созвучие тонов. Умелый подбор цветов подтверждает социальную роль женщины, ее значимость.