Знание-сила, 2000 №07

Фрейд, не имея научных доказательств, добытых много позднее в эмпирических исследованиях, утверждал то же самое: действие подобного рода способов снять напряжение минимально и кратковременно. И снова оказался прав, хотя почти половину столетия современным теоретикам очень хотелось доказать обратное.

Картина агрессивных инстинктов будет неполной, если мы не обратимся к царству животных, где властвует инстинкт.

Здесь нам поможет Конрад Лоренц, лауреат Нобелевской премии, знаменитый этолог, написавший книгу об агрессии у животных. Согласно Лоренцу, агрессия проистекает из врожденного инстинкта борьбы за выживание. Он считал, что агрессивная энергия генерируется в организме спонтанно, непрерывно, накапливаясь с течением времени. И выливается в действие в ответ на определенные сигналы извне. Чем больше агрессивной энергии накопилось, тем меньшей силы нужен стимул, чтобы агрессия выплеснулась вовне; когда же ее накопится слишком много, агрессия может начаться и безо всякого к тому повода. Вот вам и «немотивированная агрессия».

Олин из самых важных выводов Лоренца стал достоянием культуры: все живые существа наделены возможностью сдерживать, подавлять свои стремления к насилию. И чем сильнее животное «вооружено» (когтями, клыками), тем сильнее в нем сдерживающее начало. Львы, тигры, волки, представляющие опасность не только для жертвы, но и друг для друга, умеют сдерживаться в драках с себе подобными специальными ритуалами, когда более слабый противник, подставляя сильному спину или незащищенную шею, может незамедлительно прекратить борьбу. А голуби, если их поставить перед необходимостью отстаивать территорию (в клетках и тесных вольерах), могут заклевать друг друга до смерти.

Люди не очень опасные существа, от природы они слабо вооружены и совершают гораздо больше насилия к себе подобным, чем животные. Создание оружия массового поражения представляет угрозу выживания человека как вида. Но, к счастью, формы сдерживания тоже совершенствуются. С концентрацией оружия и власти наибольшую опасность представляют мировые лидеры. Лоренц объяснял стремление национальных лидеров подвергать целые нации риску cамоуничтожении как раз тем, что у человека способность к насилию превалирует над сдерживающими началами.

Лоренц, как и Фрейд, считал агрессию неизбежной, но в отличие от последнего полагал, что участие в различных действиях, не связанных с причинением вреда, может предотвратить накопление агрессивной энергии до опасного уровня. Опять звучит этот странный мотив – агрессивная энергия уменьшается или блокируется через совершение неагрессивных действий. И все-таки кажется очевидным: единственное, что сдерживает подчас и в жизни и в лабораторном эксперименте, – ожидание, что тебе могут дать сдачи.

Наверное, естественны до сих пор не очень удачные попытки прямо связать конкретный ген и агрессивное поведение. Ведь мы предполагаем внутренний конфликт, борьбу двух начал, соотношение, а не один или даже множество отдельно действующих факторов.

Какие картины насилия носит в себе тот, кто до сих пор не тронул никого пальцем? 16-летний подросток, постоянная жертва насмешек и притеснений сверстников, мысленно расчленял своих мучителей на части, а девочек насиловал, но знал, что ничего такого никогда не сделает. За что отвечает генетика – за желание совершить зло или за неизбежность его совершения? Другой случай: пятилетний ребенок, чуть ли не е рождения агрессивный, активно стремится причинить боль, вред, признает только воинственные игры и фильмы, ребенок с постоянно накопленной агрессивной энергией, даже тогда, когда она направлена на завоевание любви и внимание к себе, – это очевидная наследственность? Отец утверждает, что и он сам в детстве был такой, а стал спокойным, выдержанным, успешным в делах и в отношениях с другими людьми. Только ли это эффект обучения и окультуривания? Может быть, и разворачивание неоднозначной генетической программы?

Можно найти гены агрессивности, а потом найти гены миролюбия, но потом все равно придется отвечать на вопрос, как они взаимодействуют между собой.

Люди издревле отмечали проявления необузданного нрава, ярости и агрессии у своих представителей. В библейской книге Судей рассказывается о Самсоне: «И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва как козленка». Именно такого Самсона видим мы в знаменитом фонтане Петергофа. Но если бы только лев! Читаем далее: «И вновь сошел на него Дух Господень, и убил там тридцать человек. И воспылал гнев его».

Александр Македонский в припадке гнева убил ударом копья своего лучшего друга и преданного соратника.

Знаменитый художник Караваджо в 1606 году убил ударом кинжала в живот человека, после чего вынужден был удариться в бега. Знаменитый английский художник Ричард Дадд провел в лондонском «Бедламе» – психиатрическом госпитале Бетлехем-Вифлеем – сорок лет после того, как зарезал своего отца и серьезно ранил одного из пассажиров дилижанса, в котором направлялся в Рим, чтобы убить там папу.

Если бы агрессия ограничивалась лишь подобными актами… Но говорят, что только человеку как виду свойственна война, в ходе которой Холокосту – «полному выжиганию» по-гречески, – подвергаются с ходом веков все большее число людей, то есть особей собственного таксона.

Герцен в своей «Афоризмате Тита Левиафанского» задавался вопросом: «Разве разум, а не безумие создал все военные державы от Ассирии до Пруссии (привычка к цензуре заставляет меня умалчивать о любезном отечестве)?»

В «любезном отечестве» Иван Грозный тоже периодически впадал в ярость. Приступы сии сопровождались сажанием бояр на кол и размахиванием посоха, от которого погиб собственный сын.

М. Эрнст. «Дева наказывает младенца Иисуса в присутствии А. Б., П. Е. и художника». 1926год

До сих пор агрессия представала неким мировым злом, которому противостоит культура. Его надо сдерживать, разряжать, отводить в приемлемое русло. За этим негласно стоит наивная уверенность: никто изначально не хочет причинять другому зло. Тогда любая агрессия мотивирована, дает некую, пусть не всегда очевидную, выгоду. Однако зло может быть привлекательно само по себе.

Исследования мотивированного зла начинаются в конце 30-х годов, с наступлением эпохи тотального насилия. Тогда появляется и представление о фрустрации как главном механизме. Фрустрация, то есть помеха, препятствие на пути достижения цели, всегда побуждает к агрессии. А агрессия всегда является результатом фрустрации. Долгое время этот механизм почитался универсальным и все объясняющим. В схему легко укладывались ярость детей, которым не удается немедленно исполнить свои желания, и чудовищные убийства из-за какой-нибудь на первый взгляд незначительной причины: так малолетняя нянька из рассказа Чехова «Спать хочется» душит порученного ей младенца из-за непреодолимого желания уснуть.