Знание-сила, 2000 №07

«…В числе многих других нововведений, которыми ознаменовалось царствование этого государя, военная русская форма была заменена прусскою. Один Визапур не хотел подчиниться перемене. Потребовались самые строгие внушения и именной указ императора, чтобы принудить упрямца. Пришлось склониться пред царскою властью.

Но что же сделал наш проказник?

Он надел громадный напудренный парик, покрыл его треугольною шляпою, напомадил свои длинные, черные усы и на прусский манер закрутил их вверх. Узкий мундир сжимал его корпус; живот был подтянут широким поясом, на котором висела длинная шпага. Перчатки a ia Crispin по локоть, ботфорты, в которых исчезали его тощие ноги, и тамбур-мажорская палка довершали эту странную карикатуру. В таком виде явился он на парад, умышленно утрируя быструю и мерную походку солдат Фридриха.

– Хотели, чтоб я был пруссаком, – громко сказал он, – ну вот!

Шутка не понравилась Павлу. Сильно оскорбленный такою насмешкою, государь отправил виновника сначала в крепость, а затем предал военному суду. Шутливый характер Визапура не изменился и в этих опасных обстоятельствах. Князь сам себя защищал.

Его защитительная речь была в стихах, и на все свои вопросы судьи слышали в ответ только тирады из французских и немецких трагедий, которыми изобиловала его память. Не чувствуя силы обвинить князя как преступника, военный суд освободил его как сумасшедшего. Того только и надо было Визапуру…»

Что до «опалы», то, верно, гнев Павла I прошел – в сентябре 1800 года А.И. Порюс-Визапурский стал полковником.

Вскоре ему представилось испытать «дней Александровых».

8 февраля 1802 года Высочайшим приказом князь Александр Иванович Порюс- Визапурский из военной службы был определен в Коллегию иностранных дел. Новоиспеченный князь, «находившийся при Коллегии доопределения к должности», был стеснен в средствах. О чем, похоже, дипломатично намекнул своему благодетелю:

«… – Как вам на новом месте? – однажды спросил император молодого человека, только что переведенного.

– Отлично, государь, за малым исключением.

– Что так?

– Что не так важно для других, то существенно для меня – я разумею жалованье.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил (Александр 1), и через несколько дней Его Величество имело удовольствие лично сообщить молодому человеку, что дело сделано. Великодушный император был столь заботлив, что назначил жалованье с момента перевода. Господа демократы! это – Монархия, оцените и сравните, если вы способны…», – с удовольствием писал статский советник Коллегии иностранных дел князь А.И. Порюс-Визапурский, получивший по Именному Высочайшему указу (28 марта 1802 года) «жалованье из почтовых доходов».

В 1804 году «бывший гвардейский полковник», тактично укрывшись за псевдонимом Р… de…, издал на французском языке книжку «Crodnisde Petersbourg» («Петербургские зарисовки»), где текст изрядно сдобрен был (александрийскими) стихами. Князь склонность к ним питал. И должное ему (со временем) воздал, а позже кое-что издал князь Долгоруков (И.М.).

Известно также с давних пор (согласно «Камасутре») – «мужчина, изощренный в искусствах, разговорчивый и сладкоречивый, даже не будучи близко знакомым, быстро овладевает сердцами женщин». По достоинству князь А.И. Порюс-Визапурский был оценен в первопрестольной.

«…Один богатый московский купец, – сообщает А. Домерг, – сахаровар (Сахаров. – А.М.), желавший из честолюбия иметь в родне князя, выдал свою дочь за Визапура…» Свадьба состоялась 7 октября 1804 года. И, быть может, тогда «молодой» Надежде Александровне случалось выслушивать не только стихотворные экспромты своего супруга, но и «амурный» стишок.

Князь отнюдь не замыкался на «игре в стихи». Несомненно, был сведущ и в других искусствах, поименованных в сочинении Ватсъяяна Малланаги. Прилежно посещая церковь св. Димитрия Солунского, с воодушевлением слушал пение людного бекетовского хора. Темный князь (загадка для московского бомонда – мулат? араб? индус? – но однозначно – иль нэ пале рюс) Порюс-Визапурский шокировал всех поступком, о котором студент Е. Тимовский вспоминал позже:

«…Бекетовский хор пел обыкновенно в церкви св. Димитрия Солунского, близ Тверского бульвара. В нем отличалась какая-то девушка Анисья (не пригожая, впрочем) своим прелестным голосом и методою нения, почти театральною. Вот, поют, кажется, «Достойно есть», и под конец Анисья своим solo и в хоре, а более своими руладами так поразила благочестивых и светских слушателей, что один из сих последних, некто князь Визапур, выкрещенный индеец, лев того времени, захлопал в ладоши в каком-то неистовом восторге. Такой соблазн был слишком гласен и дерзок; по требованию известного московского митрополита Платона г. Бекетов принужден был немедленно отослать своих певчих в деревню…».

Меж тем 13 июля 1805 года у «светского льва» родился первенец – Александр, двумя годами позже – настоящий Лев. Через год, в 1808-м – третий сын, Иван.

Однако, замечает А. Домерг, «метромания и чудачества царственного потомка, не гармонировавшие с простотою нравов жениной семьи, делали этот брак очень несчастливым. Даже дети, два мальчика – один белый, а другой смуглый, – находились под влиянием несогласия супругов. В своих детских ссорах белый называл брата Визалурским, а смуглый отвечал ему презрительно: «Сахаровский»…»

А. Домерг, появившийся в 1809 году в Москве, познакомился с экзотичным князем. В своих воспоминаниях набросал портрет «московского проказника»:

«…Низкий рост, толщина, маленькие блестящие глазки на широком, смуглом лице, черные кудрявые до плеч волосы, наконец, голос, представлявший странное сочетание самых тонких и низких звуков, – все это делало князя Визапура настоящим посмешищем… Ум вознаграждал, однако, до некоторой степени странность его наружности. Ответы князя были быстры, остроумны, а память изумительна. Отлично владея французским языком, он возбуждал удивление своим разговором, который был, смотря по обстоятельствам, то важный, то шутливый, то легкий или поучительный и всегда оригинальный. Если вы были ему другом, то он не иначе обращался к вам, как декламируя целые тирады стихами, которые он знал на память или импровизирован в вашу честь…».

1812-й, однако, развел приятелей. При подходе Наполеона к Москве А. Домерг в числе прочих иностранцев (что-то около сорока человек) в конце августа был «сплавлен» на барке в Нижегородскую губернию. «Плененный Россией» француз (заключение длилось 26 месяцев) позднее, в 1835-м, в Париже издал мемуары. Поминая князя, изобразил в картинах маленькую коми-трагедию – последнюю, по мнению мемуариста, авантюру «Визапура», стоившую ему жизни:

«…Выехав вместе с другими из Москвы при приближении французской армии, князь Визапур тайно возвратился в столицу и потребовал аудиенции у Наполеона…