Знание-сила, 2000 №07

«Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей…»

Результат не оправдал ожиданий: пополнение партийной кассы за счет церковных ценностей, по наблюдению Н.А. Кривовой, составило только 4,5 миллиона золотых рублей. Богатства церкви, «гигантские богатства некоторых монастырей и лавр», которые виделись Ленину, были явно преувеличены. Значительная часть конфискованных ценностей была истрачена на содержание партийного и советского аппарата или безвозвратно исчезла за границей, была вывезена без всякой отчетности для поддержки «мирового пролетариата и революции в Германии».

Пожелание Ленина поскорее передать церковные ценности для «хозяйственного строительства» (без этого фонда, по убеждению Ленина, «никакая государственная работа вообще и никакое хозяйственное строительство в частности… совершенно немыслимы») осталось в области фантазии, показывая, на каком ненадежном основании воздвигались хозяйственные предложения большевиков.

Ленин чужим богатством надеялся исправить свои ошибки, просчеты, опрометчивые решения. В 1918, согласившись заключить сепаратный мир с Германией, Ленин вынужден был признать, что Россия как побежденная сторона передает Германии значительную часть своего золотого запаса. В конце сентября 1918 года в Берлин был отправлен в обстановке строгой секретности «золотой поезд»- Через считанные дни Германия потерпела поражение в последних битвах мировой войны. (Историки до сих пор не могут объяснить истинные причины поразительной честности советских вождей. Во всяком случае, большевики успели передать разгромленной Германии 320 миллионов золотых рублей из I миллиарда 107 миллионов российского золотого запаса, сохранявшегося в ноябре 1917 года. Другая часть золотого запаса была утрачена в Поволжье и в Сибири во время гражданской войны.)

«Если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый кратчайший срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут…»

Или не потерпят. Так хотел сказать Ленин.

Н.А. Кривова воссоздает «картину народного сопротивления», которое поднялось весной 1922 года в ответ на насильственные методы большевистского руководства. Конфискация церковных ценностей была очевидной провокацией. Ленин разъяснял в письме, что «только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов», пришло время наступать: крестьянство или «будет за нас», или не найдет сил решительно поддержать духовенство.

Партийное руководство понимало, что открытое изъятие из церквей вещей почитаемых, необходимых для православной службы, вызовет массовое возмущение. Создается впечатление, что именно к такому исходу событий готовились партийные вожаки: окончательный вариант декрета ЦИК об изъятии ценностей отстранял церковь от участия в «организации сдачи ценностей», запрещал замену «предметов, имеющих богослужебное значение», равноценным количеством золота и серебра. Почему отказано было заменять церковную утварь предметами ценными, но не освященными? Необходимы были «контрреволюционные выступления», ответственность за которые можно было возложить на церковь, «развернуть решительное сражение» именно во время народной белы, голода.

15 марта 1922 года во время изъятия ценностей в Шуе произошли трагические события, пролилась кровь. Секретное письмо Ленина было прямым ответом, вновь возникала обстановка гражданской войны, вновь применялись ее «испытанные методы». Вопреки распространенному убеждению, гражданская война не закончилась после разгрома белого движения и перехода к новой экономической политике. Большевики продолжали борьбу за власть в новой обстановке, боролись за власть неограниченную и беспредельную. Для этого необходимо подавить церковь, которая сохраняла авторитет, влияние и, главное, сильную, легальную организацию. События в Шуе предсказуемы, отмечал Ленин, теперь начинается решительный бой.

«Горстка черносотенного духовенства и реакционного мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету…»

Для борьбы с «горсткой реакционеров», как уверял Ленин, в Москве были мобилизованы значительные силы. Архивные документы показывают, что план операции по противодействию «реакционерам» напоминал секретную разработку военного штаба: были приведены в готовность воинские части, назначены коменданты районов, привлечены части особого назначения и отряд бронеавтомобилей. Была создана специальная оперативная группа ГПУ. Но, несмотря на принятые меры, конфискация церковных ценностей в Москве сопровождалась массовым протестом, столкновениями, избиениями и арестами.

В Петрограде антицерковная кампания прошла «относительно спокойно». Впрочем, волнения предотвратили не партийные активисты, а митрополит Вениамин. Он убедил верующих не вступать на путь насилия и проводил переговоры с представителями советской власти. Но обстановку в Петрограде нельзя было назвать мирной и благостной: произошли стихийные выступления верующих на Сенной площади, неспокойно было в цехах Путиловского завода. Официальная пропаганда тщательно скрывала участие рабочих в волнениях, однако, по сводкам ГПУ, церковь защищали представители всех слоев российского общества. Изучая материалы следствия, которое проведено было в Шуе, Н.А. Кривова выделила «очень важное обстоятельство: выступление рядовых членов РКП (б) против антицерковной политики, выход многих из партийных рядов».

В центральных губерниях России изъятие церковных ценностей, как показывают документы, сопровождалось массовыми выступлениями, стихийными забастовками, столкновениями с военными отрядами. В Сибири, на Урале сопротивление было менее заметным, хотя иногда активным, жестоким. И только в Поволжье, в районе бедствия, оправдались ожидания Ленина.

Партийное руководство ответило на сопротивление массовыми репрессиями. Приговоры выносило именно Политбюро, революционные трибуналы и суды их послушно озвучивали.

И все же события, которые происходили в 1922 году, заставили внести существенные изменения в планы, намеченные в письме Ленина. Вместо откровенно погромной политики при посредстве органов ГПУ стали проводить медленную, повседневную работу по искоренению «остатков черносотенного духовенства». И в марте 1925 года вновь было открыто дело патриарха Тихона…