Знание – сила 2000 05-06

Но что это за формула… То есть понятно, как она выглядит в этих значках, но как интерпретировать ее, если отойти от математики обратно к дримкетчеру и агенту? «Произведение крайних равно произведению средних» – это может означать, например, что «все произведения продаются», как написано на табличке из коллекции Жигана… «Сортировочная», следующая «Обухове».

Я пожалел, что со мной нет Чарли и Франческо. Вот с кем было замечательно обсуждать такие выдумки! Где они теперь, мои старые университетские приятели? Жиган для таких игр простоват, он принимает почти любые мои фантазии на «ура», однако на этом его участие в них заканчивается. Когда-то мы играли в подобные псевдотеории с Ритой, но она обычно уходила в другую крайность и своим скепсисом зарубала мои идеи на корню. Я представил, как Чарли, будь он здесь, вывалил бы на меня кучу формул еще более громоздких, а Франческо заявил бы, что это все ерунда, если не поставлено несколько независимых опытов, так что нам нужно срочно обойти десяток разноязычных ресторанов, замеряя порции собственным желудком («кстати, Вик, у нас в Мексике «прочий перец» считают первым, да-да, а уж потом всякие там капусты, будь они хоть с лошадиную голову»), а также обзвонить как можно больше торговцев недвижимостью и выяснить, какими снами они торгуют – плохими или хорошими («кстати, по-моему ты гонишь насчет того, что самолет это недвижимость, тут прокол в твоих условиях, да-да, я своими глазами видел один самолет, он был сама движимость, да- да, на колесиках ехал, быстро-быстро, нет-нет, не изнутри, знаю-знаю, изнутри самолета все что угодно можно увилеть, но я-то видел снаружи, да, через дырочку в заборе, ну да, издалека, нет-нет, не тележка из супермаркета, я уверен, это был настояший самолет, довольно большой и на колесиках, да, своими глазами, нет, не проверял…»)

Как бы то ни было, сейчас коллективный «мозговой штурм» отменялся по причине отсутствия коллектива, а из моих собственных размышлений следовал по крайней мере один вполне практичный вывод: с дримкетчером все выяснилось так быстро потому, что он был штуковиной уникальной; поиск же человека по столь общему описанию будет идти значительно дольше.

Вначале это было даже интересно. Я выходил на платформах между центром и Малой Вишерой, прогуливался по небольшим провинциальным городишкам, на вокзалах которых еще сохранились деревянные сиденья, а в чистом воздухе ощущалось то провинциальное спокойствие, которое, казалось, не нарушается веками. Радостное чувство оторванности, столь ценимое мною раньше и как-то позабытое в последнее время, наполнило меня с новой силой. Никто не знает, где я, и здесь никто не знает меня – словно ребенок, убежавший из дома, бродил я по маленьким городкам, сидел в пустых залах ожидания, расспрашивал кассирш и контролеров, милиционеров и редких бомжей, говоря им, что ищу брата, с которым у меня здесь (на этом вокзале, в этом буфете) назначена встреча, да как-то вот разошлись – может, видели ею? Эта легенда тоже подкрепляла чувство новизны: вот так просто, с парой слов про несуществующего брата, делаешься другим человеком, и кажется, никто уже не вернет тебя на место, в твою настоящую реальность.

Через четыре дня все это смертельно надоело. Никто ничего не знал об «агенте по недвижимости». Провинциальные городки уже не вызывали во мне никакого восторга. Все они были одинаковые. В каждом чувствовалось, что это городок пристроен к большой дороге, а не дорога к городку. А окончательно доконала меня встреча с псиэном.

Никто точно не знал, откуда взялись эти существа, похожие на сусликов, но с непропорционально большой головой и огромными неприятными глазами. Говорили, что они – потомки тех редких электрических собак, которые выжили во время Целлофанового Мора. Впрочем, откуда взялись электрические собаки, тоже никто толком не знал. По одной из версий, они были результатом генетических экспериментов в Англии. Там якобы пытались вывести собак, способных накапливать и сбрасывать в случае необходимости электрический заряд – как это делают электрические угри и скаты. Эксперимент поначалу сочли неудавшимся – собаки с новым геном никак не проявляли желаемых свойств… Но свойства эти проявились у следующего поколения. И не только в лаборатории – видимо, часть собак после эксперимента сбежали и размножились на воле.

Однако более популярной была версия «электрической чумы»: чудо нанотехнологии, вырвавшееся, как утверждали, из самой IBM Research Lab в Цюрихе. Что именно хотели там получить, неизвестно. Но предполагалось, что эти искусственные вирусы, размножившись и распространившись по всему телу зараженного ими существа, образовывали сеть из миллиардов электрических наноузлов, так что тело превращалось в своего рода антенну. Согласно этой версии, достаточно было сбежать одной лабораторной собаке, чтобы разразилось то «электрическое бешенство», которое и прокатилось пять лет назад по всей Еврафрике.

Первые месяцы это смахивало на обычное бешенство. Вскоре стали поступать сообщения о дворнягах, вспыхивающих без видимой причины и моментально сгорающих. Потом было замечено, что «бешеные» собаки бросаются не на кого попало, а на людей с мобильными телефонами, ноутбуками и другими электро- и радиоприборами. Более ого, оказалось, что зараженные электрической чумой четвероногие сами создают сильные наводки в работе приемников, телевизоров и другой чувствительной техники. И тогда началась паника. А вслед за ней – массовое избиение и самих «ходячих микроволновок», и всех остальных собак. Даже убитый электрический пес мог ударить током, поэтому их с величайшей осторожностью паковали в пластик, из-за чего Мор и назвали Целлофановым.

Досталось и других животным, особенно после сообщения из Берлина о том, что в городском зоопарке средь бела дня «самопроизвольно вспыхнули» жирафы и зебры. В Прибаптике ополчились даже на белок. Но к тому времени паника стала спадать, и в некоторых зоопарках звери все-таки остались живы.

Через пару дней и об электрических собаках никто уже не говорил с придыханием – вероятно, зараженные псы и сами были не особенно живучи, и эпидемия закончилась их быстрым вымиранием. Но через три года после Мора появились псиэны. По виду они не очень-то годились в родню собакам. Однако была одна черта, которая заставляла заподозрить в них потомков электрических псов – сильные наводки, которые псиэны создавали уже не в электроприборах, а в головах людей. Взглянувший в глаза псиэна рисковал получить, как минимум, депрессивный психоз, как максимум – полную потерю памяти. Попытки поймать псиэна неизменно кончались сообщениями о нескольких новых пациентах психбольницы. К тому же большеголовые суслики обитали в основном в провинциях, редко попа 1ались людям на глаза, были вполне живучи и ни на какие приманки не покупались. Тем более удивительным оказалось следующее известие об этих странных зверьках: их начали приручать бомжи, отправляя псиэнов выпрашивать деньги.