Анна Азарнова - Если с собой трудно [«Слепые пятна» личности и внутренние конфликты] [litres]

В тех же случаях, когда ими не хотят пользоваться, а предлагают им достойное вознагражение – повышение заработной платы, продвижение в должности, – наблюдается парадоксальный эффект. Любые похвалы, вознаграждение, выражение благодарности вызывают у такого человека приступ чувства вины, потому что он уверен, что недостоин всего этого и жульничает, если позволяет себе все это принять. Он сильно смущен и не чувствует себя в безопасности. Если такого человека назначают на должность более высокого уровня, его самочувствие резко ухудшается. Нередко в течение полугода-года после назначения, а то и дольше, отмечаются крайне неприятные симптомы – приступы страха («не справлюсь», «не соответствую должности», «это не для меня», «какой из меня руководитель»), психосоматическая симптоматика (головные боли, приступы удушья, нарушения сердечного ритма и функций желудочно-кишечного тракта). Тяжелее всего такому человеку дается ситуация, когда его повышают до ранга руководителя в отделе, где он долгое время до этого работал, и коллеги становятся его подчиненными. С одной стороны, они в грош его не ставят и сопротивляются тому, чтобы признать его как руководителя. С другой стороны, он не считает себя вправе распоряжаться ими, «командовать». Иногда в случаях, когда такого человека повышают, дело заканчивается тем, что либо он сам просит вернуться на предыдущую позицию, либо это делает его руководитель, и такое решение оказывается вполне комфортным для работника.

То, что получение каких бы то ни было жизненных благ для такого человека связано с виной и поэтому крайне дискомфортно, ярко проявляется в ситуации получения наследства, признания и похвалы. Например, такому человеку, как это ни странно, неприятно принимать подарки – он при этом неизбежно чувствует себя так, будто это что-то незаслуженное, к чему-то его обязывающее, что он теперь кому-то «должен» и обязан как можно быстрее с этим долгом расплатиться. Может быть, вам приходилось встречать людей, которые вместо того, чтобы обрадоваться, получая действительно хороший подарок, меняются в лице, у них портится настроение; через короткое время они «отдариваются», стараясь при этом, чтобы стоимость их подношения значительно превышала стоимость подаренного им. Обычно это рождает ощущение обиды и разочарования у дарителя, однако они вряд ли это осознают – слишком силен их дискомфорт. Однако эти люди очень любят сами дарить что-то, обнаруживая при этом значительную щедрость. Так, мать может подарить подрастающей дочери квартиру, в которой они обе проживают, несмотря на то, что это ставит ее собственные интересы под угрозу. При этом отсутствует мотивация произвести внешний эффект, манипулировать, вызвать восхищение. Владеть, обладать чем-то означает для такого человека быть виноватым. По этой же самой причине нередко они передают причитающуюся им долю наследства другим людям, отказываются от нее в чью-то пользу. Ведь принять означало бы взять на себя ответственность за этот выбор, стать тем, кто осознанно берет. Именно это вызывает у такого человека сильный дискомфорт. Даже если найдется кто-то, кто будет заботиться об их интересах, они постараются изобрести способ отказаться от собственности, которой обладают, или будут переживать вину в связи с этим обладанием.

Все то, о чем мы говорили выше, ярко проявляется также в отношениях такого человека с собственным телом. Осознание телесных потребностей (в сне, отдыхе, еде, сексе) и забота об их удовлетворении являются для такого человека исключительно проблематичными, ведь это прочно ассоциируется у него с эгоизмом. Он склонен «запускать» свое здоровье, не обращая должного внимания на тревожные сигналы: ноющий зуб, сердечные боли, дискомфорт в суставах и другие. Даже самые обычные ежедневные вещи – вовремя лечь спать, чтобы наутро быть в рабочем состоянии, проследить за режимом собственного питания, надеть обувь, которая удобна и не натирает мозолей, – он игнорирует, «забывает» сделать, потому что это относится к заботе о себе, которой, как он бессознательно ощущает, он недостоин. Телесные потребности и нужды тела, включая сексуальные, прочно ассоциируются с виной; имеет значение только разум, рациональность, тело же для такого человека «не имеет особого значения», с физическим следует на всех уровнях бороться, преодолевать его. Нередко такая позиция приводит к полному пренебрежению потребностями тела и неадекватному отношению к собственному здоровью. Заболевая, такой человек занимает покорную позицию по отношению к своему недугу: болезнь воспринимается как наказание за «неправильные» действия или допущенные ошибки, как следствие собственных «грехов». Например, женщина средних лет, заболевшая язвой желудка, уверена, что это произошло потому, что в свое время она была очень дерзка («язвительна») по отношению к собственной матери, к тому времени покойной. Такие больные легко переносят даже самое неприятное лечение, особо болезненные медицинские процедуры, не предъявляя ни близким, ни медперсоналу упреков и желоб. Это исключительно «удобные» больные, никак не выражающие своего неудовольствия, неукоснительно и безо всяких проблем соблюдающие режим медицинского учреждения. Они чувствуют вину перед нянечками, санитарками, медсестрами и врачами за собственную болезнь и немощь, доставляющие столько хлопот, и им хочется ее всячески смягчить и искупить – подарками, комплиментами, мелкой помощью и услугами, выполнением поручений. Они непрестанно благодарят за оказанную им помощь и преувеличивают ее масштаб, они постоянно извиняются за то, что «напрягают» всех.

Как ни грустно об этом говорить, но эти люди живут, словно «извиняясь за собственное существование», за сам факт того, что они ходят по этой земле. Для людей с пассивной формой конфликта вины свойственно ощущать необходимость «оплачивать пропуск» в эту жизнь, обосновывать свое право жить и пользоваться тем, что дает жизнь, поэтому им очень близки идеи поиска и реализации собственного предназначения и ответа, который им придется держать после смерти, за то, каким образом они потратили собственную жизнь. Оправданием при этом, как им кажется, будет являться только то, что они полностью справились с возложенной на них задачей и принесли много пользы или добра. Гедонистические обоснования либо указание на ценность жизни самой по себе как процесса обычно не находят в их душе никакого отклика.

Приведу фрагмент рассказа сорокалетней женщины, психолога по профессии.

«Когда я поступала в университет, чтобы получить образование, то совсем не была уверена в сделанном выборе. Да, меня привлекала идея оказания людям помощи, но, получится у меня или нет стать психологом, было для меня большим вопросом. Болезненно неуклюжая и застенчивая, я была крайне скованна в контактах со сверстниками. Я была “домашней девочкой”, совершенно не умела общаться, к тому же уровень моих знаний по профильным предметам оставлял желать лучшего, хотя весь последний год перед поступлением я усердно занималась. Когда все вступительные экзамены были сданы, оказалось, что у меня полупроходной балл, и в списки поступивших меня не включили. Узнав об этом, я почувствовала себя так, будто я преступница и мне объявили строгий, но справедливый приговор. “Я недостойна стать психологом, – подумала я. – И виновата в этом сама. Кому я нужна такая? Кому я вообще смогу помочь? У меня масса проблем, и я сама виновата в том, что не решаю их; родители весь последний год тратились на репетитора, а я так и не смогла взять то, чему они пытались меня научить. Мне не место в этом замечательном университете”. Началась тяжелая тоска. Потом неожиданно позвонили из университета: оказалось, один из поступивших на первый курс забрал свои документы, и меня взяли. Несмотря на то, что мои родители ликовали, я не ощущала радости, скорее вину и ненависть к себе. Я продолжала чувствовать себя недостойной! Это чувство сохранялось потом все годы учебы: мне постоянно казалось, что я хуже всех здесь, что взяли меня только из милости и совершенно напрасно, что я неспособная, зажатая и глупая. Я чувствовала себя глубоко обязанной тем незнакомым мне людям из приемной комиссии, кто дал мне возможность учиться; мне хотелось доказать им, что я не профукаю предоставленный мне шанс. Я была одной из самых успешных по академическим показателям студенткой, ощущая себя при этом полным ничтожеством. Мои однокурсники все как один казались мне способнее и привлекательнее меня. Глядя на них, я думала о том, что здесь их законное место, а я недостойна находиться рядом с ними. Из-за этого я не смогла ни с кем подружиться. У меня было несколько приятельниц на курсе, однако ни с кем из них не сложилось близких отношений. Воспоминания о тех годах полны для меня напряжения. Еще около десяти лет после окончания вуза я пыталась обосновать для тех, кто взял меня в вуз, то, что это было сделано не зря: я словно отрабатывала свое образование, которое мне выдали авансом, “оплачивала” его, буквально вгрызаясь в собственную профессию, стараясь стать отличным специалистом, и требования мои к себе были очень высоки. Лишь получив престижную профессиональную награду, я немного успокоилась. У меня было чувство, что хотя бы часть средств, потраченных кем-то мне неведомым на мое обучение, я отработала».