Эсме Швалль-Вейганд - Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя

Такая точка зрения весьма правильная. Но она не делает меня счастливее.

Я лишилась дорогих моему сердцу вещей, особенно ценным для меня был браслет — тот самый, который Бела подарил мне, когда родилась Марианна, тот, что я тайно вывезла из Чехословакии, спрятав его в подгузнике дочери. Это всего лишь вещь, безделушка, но все-таки она символизирует нечто большее: жизнь, материнство, свободу — все то, что приносит счастье и за что нужно бороться. Моя рука без браслета Белы кажется мне голой.

Потом пришел страх. Много дней меня преследовало навязчивое чувство, что они обязательно вернутся и убьют меня, чтобы я не болтала лишнего.

Потом появилось желание наказать преступников, унизить их. Я представляла, как кричу: «Это как же вас мать воспитала? Вам не стыдно?!»

А потом был стыд за себя . Я сама открыла дверь. Отвечала на их вопросы. Слушалась их указаний. Сама попросила их расстегнуть кольца. Добровольно отдала браслет. Я ненавидела ту себя, которая была там, которая покорно смотрела, как течет вода из крана. Ту, какой я себя сейчас увидела — уязвимой, немощной, доверчивой.

Но единственный человек, кто навешивал на меня эти ярлыки, была я сама.

Я хочу сказать, что жизнь продолжает давать мне возможность выбирать свободу, свободу любить себя такой, какая я есть — человечной, несовершенной, цельной. Именно поэтому я простила себя, отпустила их и тем самым освободилась от этого морока.

У меня есть моя жизнь, которую нужно прожить, есть работа, которую нужно выполнять, и любовь, которой я могу делиться. У меня нет времени держаться за страх, гнев, стыд — отдавать даже частичку своих чувств тем двоим, которые и так уже меня обокрали. Ничего им больше не дам. Не намерена тратить на них свои силы.

Во время недавней поездки по Европе мы с Одри были в Амстердаме, где я выступала в Доме-музее Анны Франк, а затем нас пригласили на потрясающее представление. Прима-балерина Национального балета Нидерландов Игоне де Йонг, вдохновленная историей той ночи в Аушвице, когда я танцевала для Менгеле, создала, поставила и исполнила в мою честь балетный спектакль.

Выступление состоялось в семьдесят четвертую годовщину моего освобождения из Гунскирхена, то есть 4 мая 2019 года. В этот же день в Нидерландах ежегодно проводится День поминовения мертвых, когда вся страна замирает на две минуты в молчании в память о голландцах, погибших во Вторую мировую войну. Когда мы с Одри приехали в театр, нас встретили как знаменитостей, с овациями и цветами. Люди плакали и обнимали нас. Король и королева опаздывали на выступление, и нам предложили занять их места.

Само представление оставило во мне одно из самых впечатляющих и дорогих сердцу воспоминаний. Я была абсолютно потрясена силой, грацией и страстью Игоне де Йонг, изображением красоты и превосходства духа в аду. Еще более потрясающим было то, как постановщик сделал образ Менгеле. Это был голодный призрак, унылый, опустошенный и вечно неудовлетворенный.

Артисты вышли на поклоны, и зрители встретили их бурными овациями. Когда аплодисменты стали стихать, Игоне де Йонг, держа в руках охапку цветов, спустилась со сцены и подошла прямо к нам с Одри. Свет прожектора упал на нас. Балерина обняла меня со слезами на глазах и подарила самый большой букет. Зал просто взорвался. Я не видела ничего перед собой, когда мы вставали с наших мест, — глаза все еще наполняли слезы.

Мне потребовалось много десятилетий, чтобы справиться с гневом и горем, чтобы освободиться от Менгеле и Гитлера, чтобы простить себя за то, что я выжила. Но тогда, в театре, глядя, как на сцене воплощали один из самых темных моментов моей жизни, я снова убедилась в том, что поняла еще той ночью в бараке: хотя Менгеле и обладал всей властью, хотя изо дня в день он указывал грозящим пальцем, кому жить, а кому умирать, — он был еще бо́льшим узником, чем я.

Я была невиновна.

И я была свободна.

Вспомните о человеке, который вас обидел или навредил вам. Что из следующих утверждений вам кажется наиболее правдивым? То, что тот человек сделал, было непростительно. Тот человек не заслужил моего прощения. Пожалуй, того человека можно было бы простить. Если я прощу, значит, тому человеку все сойдет с рук. Если я прощаю, то даю ему право поступать так со мной и дальше. Прощу только тогда, когда восстановится справедливость, когда будут принесены извинения и признание вины. Если вы согласны даже с несколькими из этих утверждений, то, скорее всего, вы растрачиваете свои силы на то, чтобы быть против кого-то, а не за себя и жизнь, которую вы заслуживаете. Прощение — это не то, что вы даете другому. Прощение — это освобождение себя.

Назначьте себе свидание — себе в гневе. Если мысль о том, что вы можете разозлиться, вас страшит, попросите друга или своего психотерапевта помочь вам. Признайте, что ваш гнев имеет право на существование, посмотрите, как вы можете его контролировать, дайте ему выход и избавьтесь от него. Кричите как можно громче. Бейте боксерскую грушу. Колотите палкой по земле. Разбейте тарелки. Заставьте гнев выйти наружу, выпустите его, чтобы он не гноился и не отравлял вас. Не останавливайтесь до тех пор, пока от гнева ничего не останется. Через день или неделю сделайте это снова.

Когда нам трудно избавиться от мыслей о человеке, который причинил нам вред, то, скорее всего, мы держимся за чувство вины или стыда или за осуждение себя. Мы рождаемся невинными. Представьте, что держите на руках прекрасного ребенка. Почувствуйте тепло и доверие этого крошечного создания. Вглядитесь в пытливые широко открытые глаза, посмотрите на маленькие ручки, которые тянутся, как бы пытаясь схватить каждую частичку непостижимого и прекрасного мира. Этот ребенок — вы. Скажите: «Я здесь. Я живу ради тебя».

Нам не дано отменить страдания, не дано изменить то, что уже случилось; но мы можем принять решение найти свой дар в этой жизни. Мы даже можем научиться ценить свою рану.

Как гласит венгерская пословица, самая темная тень — под свечой. Наши самые темные и самые светлые места — наши тени и наше пламя — тесно переплетены. Самая страшная ночь в моей жизни, первая ночь в Аушвице, преподала мне важный урок, который с тех пор только повышал для меня ценность жизни. Худшие обстоятельства давали возможность обнаружить внутренние ресурсы, которые помогали мне снова и снова выживать. Годы самоанализа, годы одиночества и усердные занятия балетом и гимнастикой — все это помогло мне пережить ад; а ад научил меня танцевать ради того, чтобы жить дальше.