Лариса Пыжьянова - Разделяя боль. Опыт психолога МЧС, который пригодится каждому

Еще был случай, когда мне казалось, что меня вот-вот ударят, — у мужчины погибла дочь, необходимо было провести опознание, а он был нетрезв, кричал на всех, ругался и махал кулаками. Я не знала, как ему помочь, но слова тоже пришли: «Вы очень любите свою девочку. И сейчас вы можете с ней проститься. И только вы можете из своих отцовских рук передать ее в другие Отцовские руки». Он как-то затих и пошел со мной.

Когда человек уходит в свое горе так, что перестает видеть горе других, его надо остановить и вернуть в реальность. Ведь если зациклиться на себе, исключительно на своих переживаниях, то, вынырнув из горя, можно обнаружить, что ты остался в полном одиночестве.

Вспоминается одна ситуация. Это было крушение самолета: на опознание приехала жена. Она очень любила мужа, у них и обручальные кольца были с выгравированными именами друг друга. Еще приехал младший брат погибшего. Когда подходишь к семье, обычно сразу видно, что сейчас между ними происходит — в этой семье был жесткий конфликт, причем со стороны женщины была очевидная нескрываемая ненависть к этому молодому человеку. А парень выглядел виноватым и каким-то забитым.

Потом уже по разговору я поняла, что должен был лететь именно этот молодой человек — надо было сопроводить старенькую бабушку, но старший брат сказал: «Давай лучше я полечу». И теперь жена погибшего винила младшего брата.

Уже после опознания мы с ними сидели в зале — женщина с одной стороны от меня, парень с другой. Она спросила: «Когда мне отдадут его вещи?» Я ответила: «После окончания следственных действий». Она: «У мужа с собой был фотоаппарат. Мне бы карту памяти забрать, там все наши фотографии, вообще все! Муж почему-то их хранил на этой карте».

Я бегу к ребятам в следственный отдел, спрашиваю: «Фотоаппарат такой марки есть?» Мне говорят: «Нет, фотоаппарат только один и совсем другой». Я называю фамилию погибшего, мы смотрим схему. «Нет, — говорят. — Погибший лежал здесь, а фотоаппарат был вообще в другом секторе. Это не его». Я привожу эту женщину, мы смотрим фото — это действительно фотоаппарат ее мужа. Просто она перепутала марку.

И тут я стала свидетелем мгновенного преображения человека. Женщина поменялась буквально на глазах — маска ожесточения и озлобления слетела, у нее полились слезы, она благодарила следователя, благодарила меня. Мы вернулись в зал, она подошла к брату мужа, обняла его за плечи. Они вставили карту памяти в ноутбук, сели голова к голове и начали смотреть фотографии.

К счастью, часто встречаются примеры огромного великодушия. Я по первому образованию учитель биологии и химии, психолог — это мое второе высшее образование. После окончания института я работала по распределению в сельской школе, и вскоре там трагически погиб учитель химии — замечательный педагог и человек. В семье осталось трое детей.

А произошло это так: осенью собирали картошку на своих участках, и учитель попросил бывшего ученика помочь отвезти мешки. Грузили эти мешки в темноте, парень за рулем не заметил сзади своего учителя и насмерть его задавил. Гроб стоял в доме, как принято в деревнях. Родные, коллеги, ученики приходили с ним прощаться. И вот жена сидит у гроба, плачет, а потом в какой-то момент поднимает голову и говорит про этого парня: «Он же дома сейчас один. Пусть придет, мы с ним вместе поплачем. Нам же обоим так тяжело». И я поразилась тогда: «Боже мой, какая у человека душа!»

Совсем недавно у моей подруги трагически погибла двоюродная сестра — ее на пешеходном переходе сбил молодой лихач. У женщины осталась пожилая мать и тридцатилетняя дочь. Подруга мне сказала: «Какое утешение, что племянница не обозлилась на этого человека. Она мне написала: „Его тоже жалко, он на встрече боялся даже глаза поднять и посмотреть на меня. Ему с этим жить всю жизнь. Он звонил мне, плакал“». Удивительно, какое великодушие может проявить человек даже в самые тяжелые моменты своей жизни.

На одной чрезвычайной ситуации запомнились двое мужчин, у них обоих погибли жены и единственные дочери, которые были даже примерно одного возраста. Но как по-разному мужчины принимали это горе! Один кричал, всех от себя отталкивал, обвинял специалистов в плохой работе. Не смогли, не нашли, не сделали! Было больно на него смотреть, потому что человек лишил себя всяческой поддержки, в том числе и родственников. Этот несчастный сжигал себя своей ненавистью. Но он так чувствовал.

Второй мужчина был сдержан, рассказывал мне про жену. По молодости им было сложно друг с другом, они расстались, а потом снова встретились, поженились, и у них родилась дочка. Он говорил про жену так, как может говорить только очень любящий человек. У человека было безумное горе, но он ни про кого не сказал дурного слова, никого не обвинил, просто говорил: «Какое счастье, что мы смогли во второй раз встретиться. Бог отпустил мне столько лет счастья!»

Наши представления о том, как нужно переживать горе, часто не совпадают с тем, что мы видим у других. Например, нам кажется, что человек у гроба должен непременно рыдать или стоять бледным, недвижимым, должен долго пребывать в трауре и скорби. Но мне приходилось видеть всякое. Помню, как мать, потерявшая в аварии двух дочек, сама чудом уцелевшая, на следующий день после больницы пошла к косметологу подправить брови. Она была очень энергична, бодра, ни разу не заплакала и, казалось, вела себя неадекватно ситуации, но при этом была в здравом уме. Это такая сильная психика, когда в невероятно трагических ситуациях включаются какие-то неведомые механизмы и подключаются резервы организма. Человек, все осознавая и понимая, находит в себе силы жить. У таких людей периоды горевания могут проходить иначе, и это озадачивает окружающих.

На одной ЧС я работала с женщиной, у которой погиб муж. Она очень тяжело переживала потерю, говорила, что не видит смысла жить: «Я лягу рядом с ним и умру!» Мы записываем номера телефонов людей, с которыми работаем, потому что надо решать много вопросов и необходимо быть на связи. Прошло примерно полгода, я была на другой ЧС, звоню женщине, с которой там работала, и слышу бодрый звонкий голос. Я поняла, что ошиблась номером и позвонила кому-то другому, извинилась, а она в ответ: «А я подумала, что это мне по поводу маникюра мастер перезванивает». И тут я вспомнила ее! Это та женщина, которая так убивалась по мужу, что готова была лечь с ним в гроб. Я за нее порадовалась — она смогла вернуться к обычной жизни.

Нет правильного и неправильного поведения, когда человек горюет. Что мы вообще об этом знаем? И как можем судить? Вот мы расписали все по фазам, периодам, стандартам, шаблонам. Но если исходить из того, как «должно быть», святая блаженная Ксения Петербургская — пример классического патологического горевания. С точки зрения психологии не может быть более «неправильного» переживания горя: женщина отвергла себя, переоделась в одежду мужа, юродствовала, даже термин такой есть — патологическая идентификация с умершим. Но почитаем житие: