Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Стивен Найфе десять лет занимался изучением жизни Ван Гога, и я попросил его заполнить анкету, представив себя художником. У Ван Гога была поразительная трудовая дисциплина. В сознание художника глубоко врезался образ сеятеля, проповедь о котором читал его отец. Нужно неустанно работать, чтобы потом пожинать плоды своих трудов. «Подумать только, сколько полей пришли в негодность из-за недальновидных людей!» – говорил Дорус Ван Гог. Этот образ, по мнению Найфе и Смита, был для него «олицетворением целеустремленности перед лицом невзгод». Чем бы ни занимался Винсент, он свято верил, что если будет работать усерднее окружающих, то в конце концов преуспеет. Но у него ничего не выходило. Интересы постоянно менялись. Даже когда он уже решился стать художником, то отдавал всю энергию в русло одного стиля или техники – чтобы потом полностью отречься от них. Найфе нашел изящный эпитет для описания удивительно пластичной страсти Ван Гога: «смена гимна». Пункт шкалы «воли к победе»: «Некоторое время я был одержим некой идеей или проектом, но потом потерял к ней интерес» – это о Ван Гоге, во всяком случае, до последних лет жизни, когда он наконец нашел свой стиль и его творческий потенциал нашел выход.

Ван Гог был примером оптимизации «качества соответствия», воплощением процесса Роберта Миллера и его идеи о «многоруком бандите». Он пробовал различные альтернативы с маниакальной самоотдачей и в рекордно короткие сроки понимал, пригоден ли он к тому или иному занятию, после чего переключался на следующее и повторял все сначала до тех пор, пока извилистой тропой не пришел туда, где никто еще не был и где он один достиг небывалых высот. По шкале «воли к победе» согласно оценке Найфе Ван Гог был склонен к упорному труду, но слабой степени привязанности к выбранной цели или проекту. Его показатель – 40 %.

С 2017 года я удостоился чести быть приглашенным работать с ветеранами, принимать и рассматривать заявки, поступающие в Фонд Пэта Тиллмана, организации, в которой я начал выступать в 2015 году. Этот фонд выдает стипендии ветеранам, действующим военным или женам военных. Множество заявок приходит от амбициозных курсантов Академии Уэст-Пойнта.

Их эссе потрясающие и вдохновляющие. Почти каждый из них говорит о некоем важном уроке, усвоенном в Афганистане, или во время работы с командой по спасению жертв урагана, или при переводе с иностранных языков под давлением, или в качестве жены военного, которая оказывает различные услуги для других жен военных. Кто-то говорит о растущем беспокойстве, которое связано с каким-то аспектом военного конфликта или бюрократической дисфункции. Суть состояла в том, что некий опыт привел их к неожиданной новой цели или открытию в себе неизведанных талантов.

Заявители, которые уже получают стипендию, присоединяются к сообществу ученых Тиллмана – группе успешных специалистов, чья обеспокоенность тем, что они меняют сферу деятельности позже своих коллег, послужила источником вдохновения для этой книги. Обсуждение поздней специализации привело их к настоящему катарсису [39] Нравственное очищение в результате душевного потрясения или перенесенного страдания. , уняв тревогу о времени, которое они потратили на то, чтобы узнать вещи, за которые теперь испытывали благодарность.

Ни один человек в здравом уме не станет спорить с тем, что страсть и целеустремленность имеют значение или что неудачный день может стать поводом, чтобы бросить некое занятие. Но сама мысль о том, что смена интереса или смещение фокуса представляет собой несовершенство и конкурентный недостаток, может обернуться простой и универсальной «историей Тайгера»: возьми курс и придерживайся его, и чем скорее, тем лучше. Однако умение реагировать на жизненный опыт сменой курса, как это неоднократно делал Ван Гог и как поступали выпускники Академии Уэст-Пойнта с приходом «экономики знаний», – менее простой, но не менее важный путь. Он требует особого подхода, способного повысить ваши шансы на нахождение лучшей альтернативы. Однако подход этот в первую секунду может показаться худшим из возможных стратегий. Называется он «кратковременное планирование».

Фрэнсис Хессельбейн выросла в горах западной Пенсильвании, население которых было занято в основном в сталепрокатной и угледобывающей отраслях. «В Джонстауне 5:30 утра – это 5:30 утра», – любит повторять она. Поэтому, если руководители фирм, военнослужащие и юристы, которые обращаются в ее офис на Манхэттене за консультацией по вопросам лидерства, хотят, чтобы она уделила им час своего внимания, им лучше прийти вовремя. Фрэнсис уже больше ста лет, но она, как и прежде, ежедневно приходит в офис и всегда делает больше работы, чем могла бы. Хессельбейн частенько говорит посетителям, что за свою жизнь четырежды занимала пост президента компании или генерального директора, и ни об одном из этих назначений она не просила. Даже наоборот: от трех из них она попыталась отказаться. И почти ни один ее прогноз о собственной судьбе не оправдался.

В старших классах она мечтала о тихой жизни драматурга. По окончании школы поступила в колледж при Университете Питтсбурга, «Джуниор Питт». Ей нравилось экспериментировать и пробовать разные дисциплины. Но на первом курсе внезапно заболел ее отец. Хессельбейн было семнадцать, она была старшей из троих детей, и именно она сидела у постели отца, гладя его по щеке, когда он отошел в мир иной. Поцеловав его в лоб, она пообещала заботиться обо всей семье. Доучившись до конца семестра, она бросила колледж и устроилась помощником рекламного агента в магазин «Пенн Траффик Компани».

Вскоре она вышла замуж и родила сына – и сразу после этого ее муж Джон отправился служить во флот: шла Вторая мировая война. Джон был офицером-дешифровщиком аэроснимков и, придя с войны, открыл свою студию, где занимался всем – от портретов старшеклассников до документальной съемки. И Хессельбейн приняла на себя новую роль: «помощницы Джона». Когда клиент хотел, чтобы портрет его собаки выглядел как фотография, она брала масляные краски и – вуаля! – ретушировала его.

Хессельбейн превосходно чувствовала себя в разнообразии Джонстауна, однако за время проживания там получила несколько суровых уроков жизни. Ее муж, будучи членом Комиссии Пенсильвании по человеческим отношениям, должен был реагировать на акты дискриминации в городе. Так, один парикмахер отказывался стричь чернокожего клиента. «У меня нет для этого подходящих инструментов», – жаловался он. «Значит, нужно их купить», – ответил ему Джон. Когда он высказал свое возмущение учителю, который пинками выгнал двух чернокожих ребятишек с детской площадки, тот назвал его предателем. Хессельбейн решила, что на вопрос: «Видят ли они себя, когда смотрят на нас?», общество, которое отстаивает инклюзивность, должно отвечать «да».