Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Я не подошел даже близко к худшему бегуну на 800 метров среди первокурсников своего колледжа; я был худшим, с большим отрывом. Мне разрешили тренироваться вместе с командой, потому что до тех пор, пока тебя не выбирают в составе команды для заграничных соревнований, твое обучение ничего никому не стоит – даже обувь, в которой ходит новобранец. Когда на весенних каникулах команда отправилась на тренировку в Южную Каролину, я остался в непривычно тихом лагере, и вместо того чтобы ехать домой, тренировался, пока никто не отвлекает. Два года, полные страданий, изнуряющих до тошноты тренировок и усмиряющих эго гонок, я упорно занимался этим, а тем временем первоклассные новобранцы ушли, и на их место пришли другие. Случались дни (и даже недели, а однажды – целый месяц, а потом и три), когда я чувствовал, что пора с этим кончать. Но я открывал для себя стиль тренировки, который мне подходил, и постепенно совершенствовался. На втором курсе я вошел в десятку лучших игроков университета, дважды был чемпионом Восточного побережья, а также частью команды, которая установила рекорд на эстафете. Единственный из моих одноклассников, который так же удерживал рекорд, был мой не менее упорный сосед по комнате – такой же запасной игрок. Почти все наши ровесники, пришедшие в школьную команду, уже ушли. Это ужасно смешно, но я получил мемориальный приз Густава А. Джагера как спортсмен, «достигший значительных успехов в спорте перед лицом необычайных трудностей и преград». Для меня эти «необычайные трудности и преграды» заключались в том, что в самом начале пути я эпично потел. После презентации главный тренер, с которым я общался по дороге, признался, что пожалел меня, когда однажды на первом курсе увидел, как я тренируюсь.

В этой истории нет ничего особенного – это может произойти в любой команде. Но, на мой взгляд, она многое говорит о моем отношении к работе. Как бы то ни было, я достиг отметки в 50 % по шкале «воли к победе» по сравнению со средним показателем взрослых американцев. Я наскреб очки, благодаря которым получил репутацию трудяги, который не пасует перед препятствиями, но при этом потерял много, когда признался, что «из года в год мои интересы меняются», и, как большинство выпускников Академии Уэст-Пойнт, иногда я «ставлю перед собой цель, но потом переключаюсь на что-то другое». Когда мне было семнадцать и я всерьез собирался поступать в Академию ВВС США, чтобы стать пилотом, а потом астронавтом, я, по всей вероятности, считал, что уже достиг вершины шкалы хватки. Я дошел до самого конгрессмена Чикаго Сидни Йейтса, который согласился замолвить за меня словечко.

Но я так и не поступил. В последнюю минуту передумал и ушел на факультет политологии. После первого занятия я выбрал профильным предметом «Экологию и охрану планеты», а вторым – астрономию, в твердой уверенности, что стану ученым. Во время учебы в колледже и после ее окончания я работал в лабораториях – и понял, что вовсе не хочу провести остаток жизни, узнав всего пару новых для мира вещей, а хочу узнавать то, что ново для меня, и делиться этим. Из науки я ушел в журналистику. На своем первом месте работы, в Нью-Йорке, я был полуночным репортером (ничего хорошего из того, о чем пишут в газете New York Daily News, не происходит в период от полуночи до 10 утра). В процессе самопознания я постепенно корректировал цели и интересы – до тех пор, пока не остановился на карьере, чья суть заключается в расследовании обширных интересов. Когда позже я работал в редакции журнала Sports Illustrated, особенно дотошные студенты часто спрашивали, что важнее для работы в этом журнале – журналистское дело или английский. Я отвечал, что не имею ни малейшего понятия, но курс статистики или биологии еще никому не повредил.

Не думаю, чтобы со временем я стал менее увлеченным или упорным или что все бывшие курсанты Уэст-Пойнта, оставившие армию, утратили страсть, которая привела их туда. Мне кажется, «воля к победе» – это показательное качество для тех курсантов, которые пытаются преодолеть жесткие рамки или хотя бы иметь несколько вариантов для выбора, а стремление к реализации со страстью и упорством – основная задача. То же можно сказать и о бегунах на 800 метров. Один из наиболее привлекательных аспектов спорта состоит в том, что его результат очевиден и легко измерим. В последние два дня Зимних олимпийских игр 2018 года Саша Коэн, которая в 2006 году завоевала серебряную медаль по фигурному катанию, написала совет спортсменам, которые собирались на пенсию:

«Олимпийские спортсмены должны понять, что правила жизни отличаются от правил спорта. Да, попытки покорить единственную цель каждый день свидетельствуют о наличии воли к победе, целеустремленности и упорстве. Однако способность морально и физически собраться перед соревнованием – совсем не то, что новые испытания, которые ждут вас впереди. Поэтому, выйдя на пенсию, путешествуйте, пишите стихи, попробуйте открыть свой бизнес, гуляйте до поздна, посвящайте время какой-нибудь бесцельной деятельности».

В большом мире найти работу с высоким «качеством соответствия» – сама по себе задача не из простых, а упорство ради упорства может еще больше ее усложнить.

В недавнем международном исследовании, проведенном Институтом Гэллопа среди более двухсот тысяч работников из 150 стран, выяснилось, что 85 % либо «не чувствовали тяги» к своей работе, либо она их попросту «отталкивала». При таком условии, по мнению Сета Година, для ухода нужно гораздо больше смелости, чем для продолжения и дрейфования, подобно щепке в океанских волнах. По его мнению, проблема состоит в том, что люди испытывают угрызения совести по поводу того, что уже не смогут вернуть потраченные усилия и деньги. Нам ужасно обидно оставлять то, во что мы вложили свои средства или время, – ведь это будет означать, что они пропали зря, – даже если это «что-то» уже невозвратно ушло. Мария Конникова, писательница, бакалавр психологии и профессиональный игрок в покер, пишет в своей книге «Игра на доверии» (The Confidence Game) о том, что подобный подход настолько прочно укоренился в сознании людей, что мошенники знают: сначала нужно попросить свою жертву оказать пару мелких услуг или дать немного денег и лишь затем переходить к более масштабным просьбам. Как только жертва вложила энергию или средства, вместо того чтобы встать и отойти подальше от зыбкой трясины, она продолжит вкладываться, больше, чем когда-либо хотела, несмотря на то, что любой рациональный наблюдатель способен немедленно увидеть приближающуюся катастрофу. «Чем больше мы вложили и даже потеряли, – пишет Конникова, – тем дольше будем настаивать и ждать, что в конце концов предприятие принесет свои плоды».