Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Если путь извилист – как матч по «марсианскому теннису», – то рутинных действий недостаточно.

«Некоторые инструменты чрезвычайно эффективны в определенных ситуациях, они помогают развитию технологий мелкими шажками, но в крайне важных аспектах; эти инструменты всем известны и отрабатываются повсеместно, – сказал мне Энди Оудеркёрк. – Но те же самые инструменты станут препятствием, если ваша цель – технический прорыв и инновация. Вместо революции вас ждет медленный, поступательный процесс».

Эбби Гриффин, профессор Университета Юты, посвятила свою жизнь изучению современных Томасов Эдисонов – «серийных новаторов», как назвали их она и ее коллеги. Выводы об особенностях этих людей должны показаться вам привычными: «устойчивость к неясности»; «системное мышление»; «интеграция технических знаний из периферийных областей»; «новое применение доступных ресурсов»; «склонность к аналогическому мышлению в процессе изобретения»; «способность по-новому сводить воедино различные элементы знания»; «синтез сведений из различных источников»; «ощущение, что они фонтанируют идеями»; «широкий спектр интересов»; «они читают больше (и более разнообразную литературу), чем другие технические специалисты, и диапазон их интересов за пределами профессиональной сферы шире»; «потребность в глубоком изучении множества областей знаний». «Кроме того, «серийные новаторы» испытывают потребность в общении с лицами, которые обладают техническими знаниями за пределами их собственной сферы». Теперь понятно?

По мнению исследователя творческого потенциала Кейта Симонтона, Чарльза Дарвина «можно считать профессиональным аутсайдером». Дарвин не преподавал в учебных заведениях и не занимался официальной научной деятельностью, но при этом активно участвовал в жизни научного сообщества. Некоторое время он занимался изучением морских беспозвоночных, но это занятие так ему надоело, что во вступлении к монографии на эту тему заявил: «Я не желаю более тратить свое время на этот предмет». Подобно «полиматам» и «универсалам» компании 3М, он не мог подолгу работать в одной и той же сфере.

Для революционной работы Дарвина подобная развитая сеть была крайне важна. Говард Грубер, психолог, который исследовал дневники Дарвина, писал, что лично он проводил только те эксперименты, «с которыми мог бы иметь дело универсал вроде него». В остальном он полагался на своих корреспондентов, совсем как Джейшри Сет. Дарвин занимался одновременно несколькими проектами – Грубер назвал это «его сеть предприятий». Он вел переписку с более чем двумя сотнями ученых, по тринадцати тематическим категориям, от червей до полового отбора среди людей. Он засыпал их вопросами. Из ответных писем он вырезал фрагменты и приклеивал в свои записные книжки, в которых «мысли толкаются и спотыкаются друг о друга и на первый взгляд царит полнейший хаос». Когда эти беспорядочные тетради становились неподъемными, он выдирал из них страницы и распределял по тематикам.

В рамках своих экспериментов с семенами он переписывался с геологами, ботаниками, орнитологами и конхиологами [62] Раздел зоологии, который изучает раковины, преимущественно моллюсков. из Франции, Южной Африки, Соединенных Штатов Америки, Азорских островов, Ямайки, Норвегии, не говоря уже о бесчисленном количестве натуралистов-любителей и нескольких садовниках, с которыми он совершенно случайно познакомился. По словам Грубера, деятельность изобретателя «со стороны может показаться совершеннейшей неразберихой», но сам он держит в голове некую «карту», согласно которой распределяет свои занятия в рамках проектов.

«В некоторых аспектах наиболее важные работы Чарльза Дарвина представляют собой интерпретированный набор фактов, которые собрали другие люди».

Он был интегратором с нестандартным мышлением.

К концу своей книги «Серийные новаторы» ( Serial Innovators ) Эбби Гриффин и ее соавторы перестают делиться информацией и наблюдениями, которые собрали, и дают совет кадровым менеджерам. Они обеспокоены тем, что принятая в крупных компаниях кадровая политика так четко очерчивает рамки должностных обязанностей сотрудников, что потенциальные «серийные новаторы» почувствуют себя «круглыми колышками в квадратном отверстии» и постепенно отсеются. Их широта интересов попросту не уместится в заданных рамках. Они – «π-образные люди», которые погружаются во множество специальностей до самого дна, а затем всплывают на поверхность. «Ищите людей с широким спектром интересов, – советуют авторы книги. – Ищите тех, у кого много хобби и призваний. Когда кандидат на ту или иную должность рассказывает о своей работе, упоминает ли он границы и пересечения с другими сферами?»

Один «серийный новатор» так сказал о своей сети контактов в рамках работы над проектом: «кучка поплавков, которые плещутся в море, а к ним привязаны маленькие мысли». Создатель мюзикла «Гамильтон» Лин-Мануэль Миранда выразил ту же мысль более элегантно: «Прямо сейчас у меня в голове открыто множество приложений».

Исследовательская команда Гриффин установила, что «серийные новаторы» неоднократно заявляли, что не справились бы с тестами на профпригодность, которые сейчас проводятся в их компаниях при подборе новых сотрудников. «Механистический подход к найму персонала, несмотря на высоковоспроизводимые результаты, приводит к сокращению числа кандидатов, обладающих высоким потенциалом [к инновациям]», – писали они. Во время нашей первой беседы Энди Оудеркёрк занимался разработкой курса лекций для Университета Миннесоты, который частично посвящен выявлению потенциальных новаторов. «Мы полагаем, что многие из них в школе чувствовали себя зажато, потому что по своей природе стремятся к широте интересов и занятий», – сказал он.

В среде, где задачи определены нечетко, широкий спектр знаний и навыков бесценен. При работе с «добрыми» задачами узкие специалисты способны демонстрировать чудеса эффективности. Вот только проблема в том, что мы ожидаем от узкого специалиста, который обладает знаниями в конкретной области, способности применить их для решения «злых» задач. И в результате получаем катастрофу.

Ставки были сделаны: решалась судьба человечества.

По одну сторону был биолог Стэнфордского университета Пол Эрлих. На слушаниях в Конгрессе, в программе «Вечернее шоу» ( The Tonight Show ) и в своем бестселлере «Демографический взрыв» ( The Population Bomb ) Эрлих неоднократно заявлял, что уже слишком поздно предотвращать конец света из-за перенаселения. В левом нижнем углу обложки книги был изображен тлеющий фитиль и напоминание, что «часовой механизм уже запущен». В ближайшие десять лет нехватка ресурсов приведет к миллионам смертей от голода, предрекал Эрлих. Журнал New Republic возвестил о том, что существующих продовольственных ресурсов не хватит для того, чтобы прокормить все население земного шара. «Начался великий голод», – заявляли они. И это была сухая, холодная математика: население Земли увеличивалось в геометрической прогрессии, а еда – нет. Эрлих был специалистом по бабочкам, и вполне состоявшимся. Он отлично знал, что в природе нет мягких механизмов регулирования популяций животных. Обычно происходит демографический взрыв, затем – дефицит доступных ресурсов и смерть. «Очертания кривой роста населения знакомы каждому биологу», – писал он.