Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Причиной, по которой Касадевалл решил оставить уютное местечко в Нью-Йоркском медицинском колледже им. Альберта Эйнштейна и перейти работать в школу Хопкинса, состояла в том, что эта должность позволяла ему создать прототип послевузовского образования в области естественных наук, а в конечном счете – системы обучения в целом.

Вопреки главенствующей тенденции Касадевалл – вместе с Гундулой Бош, профессором биологии и общеобразовательной подготовки, – занимается деспециализированным обучением, рассчитанным даже на тех студентов, которые собираются избрать для себя самую узкую из возможных специальностей. Программа под названием R3 Initiative (Rigor, Responsibility, Reproducibility) [67] Устойчивость, ответственность, воспроизводимость результатов (прим. пер.). , начинается с междисциплинарных занятий по философии, истории, логике, этике, статистике, коммуникации и лидерству. В рамках курса «Как узнать, где истина?» рассматриваются типы исторических и междисциплинарных материалов, а на «Анатомии научных ошибок» студенты могут почувствовать себя детективами в поиске случаев недобросовестного ведения реального исследования или применения неэффективных методов, попутно узнавая, как ошибки и интуиция помогли свершиться важным открытиям.

Когда в 2016 году на профессиональном семинаре Касадевалл описывал свое видение разностороннего образования, редактор журнала New England Journal of Medicine (чрезвычайно престижного и передового издания) заявил, что было бы абсурдно увеличивать объем и без того довольно плотной учебной программы будущих докторов и ученых. «На мой взгляд, нам нужно оставить этот курс как есть и уменьшить объем всех прочих дисциплин, – возразил Касадевалл. – Неужели нам действительно нужны узкоспециализированные курсы, которые зачастую дают информацию излишне подробно и запутанно, а через пару недель совершенно сотрутся из памяти студентов? В особенности сейчас, когда любую информацию можно найти с помощью одного лишь телефона. Нас окружают люди, в чьих телефонах заключено все знание, накопленное человечеством, но которые понятия не имеют, как его интегрировать. Мы не учим студентов думать и рассуждать».

Докторов и ученых зачастую не учат даже задействовать базовую логику их собственных инструментов. В 2013 году группа врачей и ученых попросила студентов медицинских факультетов Гарвардского и Бостонского университетов решить задачу, постоянно возникающую в медицине:

Если тест для выявления заболевания, распространенность которого составляет 1/1000, имеет ложный коэффициент позитивности, равный 5 %, какова вероятность того, что человек, чьи анализы показали положительный результат, на самом деле является носителем болезни, учитывая, что вы ничего не знаете об индивидуальных симптомах и признаках?

Правильный ответ: вероятность того, что пациент болен, составляет 2 % (если еще точнее – 1,96 %). Лишь одна четверть врачей и студентов-медиков справилась с этой задачей. Наиболее распространенный ответ – 95 %. А ведь решение не должно вызывать трудностей у профессионалов, которые всю жизнь имеют дело с диагностическими испытаниями. В выборке из 10 000 человек 10 окажутся больны с положительным результатом анализов; у 5 %, или 500 человек, результат будет ложным; из 510 человек с положительным результатом всего 10, то есть 1,96 %, действительно окажутся больными. Решение не интуитивно, но ничего сложного в нем нет. Каждый студент-медик и врач обладает достаточными математическими способностями для ее решения. Поэтому, как заметил Джеймс Флинн в рамках проверки способностей к элементарному рассуждению у отличников колледжа, скорее всего, они не готовы применить более широкий и открытый механизм рассуждения в рамках своей специальности, хотя и обладают для этого необходимыми навыками.

«Я бы сказал, по крайней мере, в области медицины и фундаментальных наук, где студентов бомбардируют фактами, которые касаются их профессии, не помешало бы дать им чуть больше общих знаний, а также научить думать», – говорит Касадевалл. В настоящий момент «все настроено совсем не так, как нужно».

Он сравнил современную систему со средневековыми гильдиями. «Гильдии появились в средневековой Европе, когда ремесленники и купцы старались обеспечить передачу и защиту особых навыков и умений, – писал он своему коллеге. – И хотя из гильдий нередко выходили искусные умельцы, которые продолжали совершенствоваться в качестве подмастерий, эта система способствовала укреплению консерватизма и душила новаторство». Системы поощрения в области обучения и профессиональной деятельности приводят к сужению специализации и образованию интеллектуальных архипелагов.

В настоящее время организовывается множество конференций для ученых, которые изучают какой-либо отдельный микроорганизм. Между тем до сих пор не достигнуто понимание реакции организма на порезы от бумаги, поскольку узкие специалисты в области гематологии и иммунологии сосредотачивают все внимание на отдельных частях мозаики, хотя реакция иммунитета представляет собой интегрированную систему.

«Можно построить карьеру, изучая всю жизнь один тип клеток, при этом умудриться сохранить рабочее место и еще получать гранты, – говорит Касадевалл. – Не нужно даже особенно напрягаться. В самом деле, если подать заявку на грант, чтобы изучать процесс интеграции клетки В с макрофагом [базовый тип взаимодействия иммунной системы] [68] Когда бактерия проникает в порез, клетка Б выделяет антитела, которые окружают бактерию и выводят в макрофаг, где она погибает. , может быть, на него никто не напишет рецензии. Специалисты по макрофагу скажут: «Я ничего об этом не знаю. Почему вдруг клетки В ?»

Система не дает вам выйти из узкой траншеи. По сути, все люди работают в параллельных траншеях, и очень редко кто-то высовывает голову, чтобы посмотреть, как идут дела у соседа, а он, быть может, работает над чем-то очень близким вашему объекту исследования [69] В самом деле, к междисциплинарным исследованиям порой относятся излишне высокомерно именно потому, что они – явное следствие широкого профиля. Ученые Диана Ротен и Стефани Пфирман писали в журнале Inside Higher Ed , что женщины чаще проводят междисциплинарные исследования, но им запрещают призывать других женщин к участию в подобных инициативах, «иначе их никогда не будут воспринимать всерьез». .

Стоит только заменить пару специальных терминов – и эта система параллельных траншей окажется знакомой представителям множества отраслей. Пока я работал над этой книгой, один чиновник из Государственной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку США узнал, что я пишу о роли специализации, и позвонил. Ему очень хотелось сообщить мне, какую важную роль сыграла узкая специализация в глобальном финансовом кризисе 2008 года. «Агентства по регулированию страховой деятельности регулировали страховую деятельность, органы, которые осуществляли надзор за банками, следили за ними, органы надзора рынка ценных бумаг следили за ценными бумагами, а органы, регулирующие нормы в отношении потребителей, следили за потребителями, – говорил он. – Но процесс предоставления кредита охватывает все эти рынки. Итак, мы специализировали продукты, специализировали процесс регулирования, и сам собой напрашивается вопрос: «Кто следит за всеми этими рынками?» При узкоспециализированном подходе к регулированию системные проблемы ускользают от внимания».