Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

Резюмируя: работы, в которых автор пытается соединить разрозненные элементы человеческого знания, гораздо реже финансируются, реже публикуются в знаменитых журналах и чаще игнорируются после публикации, но в долгосрочной перспективе чаще становятся абсолютными хитами и неотъемлемой частью библиотеки человеческого знания.

Касадевалл служит тому наглядным примером. В одной беседе он с легкостью может затронуть «Анну Каренину», «Записки федералиста» [71] Сборник из 85 статей в поддержку утверждения международной властью Конституции США. , вспомнить о том, что Исаак Ньютон и Готтфрид Лейбниц были не только учеными, но и философами, порассуждать о том, почему Римская империя перестала развиваться, а также – о наставничестве на примере Ментора из гомеровской «Одиссеи». «Я работаю над этим, – ухмыляется он.

Я всегда советую своим ребятам читать книги за пределами собственной сферы деятельности – каждый день понемногу.

И многие отвечают мне: «Да мне некогда читать что-то, кроме литературы по моей специальности». А я говорю: «Нет, время есть всегда – это гораздо важнее. Таким образом расширяется кругозор, и в какой-то момент вы начинаете находить связи между различными областями».

Один из проектов Касадевалла родился из новостного очерка о роботе, отправленном на место аварии Чернобыльской АЭС, где спустя тридцать лет по-прежнему высокий уровень радиации. В статье упоминалось, что по возвращении у робота была обнаружена странная черная плесень, похожая на грязную пленку, которая заполнила весь заброшенный реактор. «Но почему черная плесень? – риторически вопрошал Касадевалл. – А потом мы сложили одно с другим». Он и его коллеги сделали удивительное открытие: плесень питается радиацией! Не радиоактивными веществами, а самой радиацией.

Касадевалл не устает рассказывать о своем опыте за пределами лаборатории и о том, как эти знания помогли ему стать таким, какой он теперь. Его семья бежала с Кубы и обосновалась в Квинсе, когда ему было одиннадцать. В шестнадцать он устроился на свою первую работу, в «Макдоналдс», где проработал до двадцати лет. Этот пункт по-прежнему указан в его резюме, и он не забыл упомянуть его и на собеседовании в колледж им. Джонса Хопкинса. «Это был отличный опыт, – вспоминает он. – Я многому там научился». Например, выдерживать давление. Его младший брат тоже там работал, и однажды ресторан подвергся разбойному нападению, а его самого ненадолго взяли в заложники. «Два дня он провел за кафедрой для дачи свидетельских показаний, а юристы подтрунивали над его акцентом, – рассказывает Касадевалл. – Сразу после этого он решил поступать в юридический колледж. Теперь он успешный судебный адвокат». После «Макдоналдса» Касадевалл работал кассиром в банке. («И там тоже случилось нападение!») Отец хотел, чтобы у него за плечами был опыт практической работы, поэтому на стене его офиса, рядом с сертификатом об определении в престижную Национальную академию медицины, висит диплом по пест-контролю [72] Технология воздействия на вредителей для ограничения их численности и/или предотвращения наносимого ими вреда. .

Касадевалл имеет солидную репутацию в своей области. Он без труда получает гранты на проведение исследований и часто входит в состав комиссии, которая определяет, кто еще получит грант. Если ситуация с сужением специализации не изменится, он станет победителем. И при всем при этом он считает делом всей жизни изменить текущее положение дел. Касадевалл считает, что чем дальше фундаментальная наука отходит от сложных исследований к практической деятельности, тем меньше у нее шансов найти решение важнейших проблем человечества.

Ласло Полгар в самый разгар шахматного эксперимента с участием своих дочерей объявил, что вероятность решения «проблем рака и СПИДа» повысится, если его систему узкой специализации и эффективного образования станут использовать за пределами сферы шахмат, для обучения тысяч детей. Касадевалл занимался исследованием инноваций. Он стал врачом и ученым в тот период, когда разразилась эпидемия ВИЧ, и вряд ли он смог бы более эмоционально выразить свое несогласие с Полгаром. «Когда я учился в медицинском колледже, нам говорили, что не существует человеческих болезней, вызываемых ретровирусами; что ретровирусы – это некое любопытное явление, происходящее в некоторых случаях опухолей у животных. В 1981 году появилась новая болезнь, о которой никто ничего не знал. В 1984 году оказалось, что это ретровирус – ВИЧ. В 1987 году появилась первая методика лечения. В 1996 году лечение стало настолько эффективным, что значительно снизилась вероятность смертельного исхода. Как так получилось? Может быть, компании внезапно бросились производить лекарства? Нет. Если оглянуться назад и проанализировать события, то прежде, чем это произошло, человечество потратило некоторое количество денег, заработанных нелегким трудом, на исследование любопытного явления под названием «ретровирусы». Просто любопытного явления, которое встречается у животных. Поэтому к тому времени, как выяснилось, что ВИЧ – это ретровирус, все уже знали, что если задействовать протеазу (тип энзима), то его можно деактивировать. Поэтому к приходу ВИЧ общество уже обладало объемом знаний о любопытном явлении, которое в тот момент было ему совершенно не нужно. Может статься, что если взять все средства, выделяемые на финансирование исследований в стране, и перенаправить их на лечение болезни Альцгеймера, то можно так и не дойти до решения проблемы. А между тем причиной болезни Альцгеймера может стать неправильно сворачивающийся белок в огурце. Но разве можно запросить грант на изучение огурца? И кому вы направите запрос? Если кого-то заинтересует процесс сворачивания белка в огурце и он сочтет этот вопрос достойным, не мешайте ему: пусть издевается над огурцом».

Основная мысль Касадевалла в том, что инновационная экосистема должна намеренно содействовать широкой специализации и медленным разработкам.

Пока он ведет неравный бой.

В 2006 году, когда я начинал заниматься журналистикой, мне довелось присутствовать на слушаниях по поводу политики финансирования Сенатской подкомиссии по науке и космосу, которую возглавлял сенатор от Техаса Кей Бэйли Хатчисон. Хатчисон пролистывала стопку исследовательских предложений и зачитывала вслух заголовки. Если в названии не упоминалась разработка новой коммерческой технологии, она вытаскивала предложение из стопки и спрашивала присутствующих, как подоное изобретение может помочь опередить Индию и Китай. Среди дисциплин, которые, по мнению Хатчисон, мешали модернизации технологий, были биология, геология, экономика и археология. Можно только догадываться, как она оценила бы опыты Луи Пастера (который начинал как художник) на цыплятах с холерой, в результате которых он изобрел лабораторные вакцины. Или симпатичная идея Эйнштейна проверить, идет ли время одинаково при высокой и при низкой гравитации; часть этой теории весьма важна для полезных технологий – таких, как мобильные телефоны, которые используют глобальную спутниковую систему навигации с гравитационно настроенными часами, а они, в свою очередь, синхронизируются с земными.