Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Если последняя исходила из представления о мире как о механизме, состоящем из отдельных агрегатов, то XIX век поставил истинность этого представления под сомнение, а XX век доказал его несостоятельность. В 13-й главе мы уже говорили о том, что на смену механицизму приходит холистическое мировоззрение, всё решительнее становящееся методологической базой современной науки. Не зря британский учёный Малколм Xоллик назвал свою книгу об этом «Наука о единстве. Мировоззрение для XXI века» (2006).

Возвращение к идее единства мира закономерно приводило к возвращению к идее единства знания. Уже Огюст Конт, родоначальник позитивизма и основоположник социологии, в своём шеститомном «Курсе позитивной философии» (печатался в 1830–1842 годах) последовательно проводит идею тесной связи всех наук. Полусумасшедшему французскому философу можно было бы и не поверить, но со временем так думало всё больше учёных. В начале XX века об этом твёрдо говорят даже не склонные к метафизическим спекуляциям физики. В 1909 году в прочитанном в Лейденском университете докладе «Единство физической картины мира» Макс Планк скажет: «Наука представляет собой внутренне единое целое. Её разделение на отдельные области обусловлено не столько природой вещей, сколько ограниченностью способности человеческого познания. В действительности существует непрерывная цепь от физики и химии через биологию и антропологию к социальным наукам, цепь, которая ни в одном месте не может быть разорвана, разве лишь по произволу». Это понимание не смогло остановить порождённый доминированием цивилизации процесс всё более узкой специализации, но оно выявило его губительность для всей культуры и ориентировало знание на междисциплинарные исследования, на обнаружение процессов и закономерностей, проявляющихся в самых разных областях науки, то есть того, что когда-то называлось универсалиями. Так, например, исследования природы воды позволили прийти к выводам, значимым одновременно для физики и филологии, химии и психологии, биологии и педагогики, медицины и теологии.

В главе 29-й, в которой речь идёт о том, что значит «быть богатством», было показано, что в XX веке даже сфера производства, экономики, сфера большого бизнеса всё больше этизируется, всё чаще регулируется моральными факторами. Стоит ли удивляться тому, что этот процесс явственно затронул и сферу науки? Он сказался в заметном повышении внимания общества к этическим аспектам научной деятельности. Он сказался в тенденции ко всё более тщательно разработанному законодательному сопровождению научной деятельности. Он сказался в тенденции к созданию всё более многочисленных и разнообразных межгосударственных и общественных институций, «присматривающих» за развитием науки и препятствующих её использованию во вред человечеству: здесь и ЮНЕСКО (с 1945 года), и Пагуошское движение учёных (с 1955 года), и Всемирный фонд дикой природы (с 1961 года), и стокгольмский Международный институт исследования проблем мира (с 1966 года), и Римский клуб (с 1968 года), и движение «Врачи без границ» (с 1971 года), и целый ряд других. Эти тенденции говорят о том, что человечество всё яснее осознаёт жизненную необходимость не просто в знании, а в знании, несущем добро.

Как известно, картезианско-ньютоновская парадигма исходила, если не из полного отрицания духовного начала (вульгарный материализм), то, по крайней мере, из безусловного доминирования материального над духовным. Однако, как было сказано в главе 35-й, уже в начале XIX века медицина приходит к пониманию того, что наше духовное здоровье не менее важно, чем материально-телесное. XX же век сможет весьма наглядно и убедительно продемонстрировать нам, сколь неразрывно связаны телесное и духовное, психика и физиология, нравственные качества и особенности биохимии в едином целом нашего организма. В дополнение к понятиям геосферы и биосферы Земли XX век разрабатывает понятие ноосферы, демонстрируя нам, сколь неразрывно связаны материально-телесное и духовное начала в едином целом организма Природы и Космоса.

Благодаря впечатляющим успехам в разработке медицинской техники наука 2-й половины XX века смогла собрать и осмыслить огромный материал клинических исследований, что позволило прийти к новому пониманию природы смерти, а благодаря этому – к новому пониманию природы жизни. После всего сказанного об этом в главах 14–17-й отмечу лишь, что это новое понимание радикально отличалось от того, которое было порождено картезианско-ньютоновским мировоззрением.

Названные процессы свидетельствуют о том, что к концу XX века наука всё глубже разочаровывается в картезианско-ньютоновской парадигме и всё решительнее отказывается от неё.

Как мы помним, в XVIII веке за утверждением этой парадигмы стояли некие общекультурные закономерности и процессы, как, например, усиление господства обладания над бытием, осознание европейским человеком себя индивидуальностью, наконец, секуляризация как самый важный из них. Можно ли говорить о том, что отказ от прежнего научного мировоззрения был связан с заметным ослаблением этих тенденций в культуре? Вполне.

Конечно, Запад 2-й половины XX века – это общество потребления, ориентированное на обладание. Но, с другой стороны, это уже достаточно богатое и достаточно разумное общество, которое в интересах своей стабильности помогает тем, кому сейчас в силу каких-то причин трудно удовлетворить свои базовые потребности. А мы уже знаем, что тогда, когда удовлетворены наши базовые экзистенциальные потребности, мы начинаем выходить из-под власти обладания. В главе 4-й, посвящённой богатству как источнику счастья, приводились заключения социологов о том, что в конце XX века для очень многих далеко не самых богатых людей в странах Запада смысл жизни и счастье значительно важнее денег. В главе 29-й на примере Уоррена Баффета и некоторых других миллиардеров мы могли видеть, что такое отношение к обладанию становится всё более популярным и среди самых богатых. Не будем идеализировать ситуацию и представлять дело так, что бытие уже победило обладание. Однако важно, что тенденция к этому есть, она развивается и набирает силу, она становится всё более привлекательной для всё большего числа людей. Если сегодня даже и в развитых странах обладание всё ещё побеждает бытие, то уже, как говорят в боксе, не ввиду явного преимущества, а только по очкам. И сегодня этот счёт зависит от того, что именно победит в каждом из нас.

Конечно, и в XX веке в сознании людей продолжает утверждаться идея индивидуальности. Но за последние полтора столетия она уже во многом утратила свою привлекательность, для чего было немало причин. Во-первых, осознать свою неповторимость и порадоваться своему внутреннему богатству могли только те немногие, кто занимался духовным трудом и смог познать себя, познать эту неповторимость и смог создать это богатство. Как не раз отмечалось европейскими мыслителями, рядовые обыватели, легко поддающиеся внушению политической пропаганды и торговой рекламы, не наученные критическому мышлению, воспринимающие чужие идеи как свои, просто не способны быть индивидуальностями.