Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Эта, как теперь говорится, «плохая новость» для церкви, вынуждающая всерьёз сомневаться в радужности её перспектив. Но виновата в этом, прежде всего, сама церковь. И вина эта в том, что церковь чаще думает о себе, а не о людях, которым должна служить. Её догматика маловразумительна до полной непостижимости. Её обрядовость непонятна и неудобна для людей. Использование сегодня церковью языка Средневековья – это откровенное неуважение к ним. Её консерватизм – это нежелание жить в одном времени со своими прихожанами. Её сервильность по отношению к светской власти унизительна. Её страсть к стяжательству не раз приводила её самоё к тяжёлым кризисам (вспомним хотя бы Реформацию, 500-летие начала которой недавно отмечала Европа). Призывая к терпимости, она сама слишком часто нетерпима даже к единоверным своим: ничего существенного так и не удалось добиться экуменическому движению в его попытках примирить течения внутри одного только христианства. И касается это далеко не только христианства. Скандалы, вызванные аморальным поведением служителей церкви, и сегодня являются обычным явлением. Нужно ли удивляться, что у такой церкви не слишком высокий авторитет? Едва ли.

Впрочем, будем справедливы: церковь всегда была и другой тоже, ибо во все времена в ней находились также и люди глубоко духовные и моральные, люди, которые каждым своим поступком воплощали прокламируемые церковью высокие идеалы. Таких всегда было меньше, но они были, и именно на них держалась церковь. Эти люди жили в полном соответствии со своей верой, они были верой.

К множеству важных для нас вещей, которые могут существовать в статусе «быть» и в статусе «иметь», относится и вера в Бога. Церковь – один из общественных институтов, созданных самими людьми. И если весь социум со всеми своими институциями чаще отдаёт предпочтение обладанию, а не бытию, то почему должна быть исключением церковь? И в ней тоже есть меньшинство, живущее верой, и большинство, обладающее ею. Чем вера в статусе обладания отличается от веры в статусе бытия? На этот вопрос ответил Эрих Фромм в книге «Иметь или быть». Учитывая важность этого вопроса, позволю себе привести пространную цитату из неё: вера в статусе «иметь» предполагает «…обладание неким ответом, не нуждающимся ни в каких рациональных доказательствах… Это своеобразный пропуск, позволяющий примкнуть к большой группе людей. Он освобождает человека от тяжёлой необходимости самостоятельно мыслить и принимать решения. Имея этот ответ, человек становится одним из beati possidentes, счастливых обладателей истинной веры. Вера по принципу обладания придаёт уверенность; она претендует на утверждение абсолютного неопровержимого знания, которое представляется правдоподобным, поскольку кажется непоколебимой сила тех, кто распространяет и защищает эту веру… Бог, изначально служивший символом высшей ценности нашего внутреннего опыта, становится в вере при установке на обладание неким идолом… Как только бог превращается в идола, якобы присущие ему качества становятся столь же чуждыми моему личному опыту, как и политические доктрины. Этого идола можно превозносить как Милосердного бога – и в то же время совершать во имя его любые жестокости; точно так же отчуждённая вера в человеческую солидарность допускает самые бесчеловечные действия, не отягощённые ни малейшими сомнениями.

Вера по принципу обладания – это подпорка для тех, кто хочет обрести уверенность, кто хочет иметь готовые ответы на все поставленные жизнью вопросы, не осмеливаясь искать их самостоятельно.

Вера по принципу бытия представляет собой явление совершенно иного рода.

Можем ли мы жить без веры? Разве не должен младенец довериться груди своей матери?

Разве не должны все мы иметь веру в других людей, в тех, кого мы любим, наконец, в самих себя? Разве можем мы жить без веры в справедливость норм нашей жизни? В самом деле, без веры нами овладевают бессилие, безысходность и страх.

Вера по принципу бытия – это, прежде всего, не верование в определённые идеи (хотя это также может иметь место), а внутренняя ориентация, установка человека.

Правильнее было бы сказать, что человек верит, а не что у него есть вера», – поясняет Фромм.

Драма церкви в том, что, созданная людьми для людей, она не захотела или не смогла повести их вслед за своими пророками по пути бытия, а сама пошла за большинством людей по пути обладания. Но мы уже не раз могли убедиться в том, что всё, переходя из статуса бытия в статус обладания, извращается до полной своей противоположности: богатство оборачивается нищетой, власть – зависимостью от всех, любовь – ненавистью. В полной мере это касается и веры: преданность истине, терпимость, милосердие способны обернуться обскурантизмом, фанатичной нетерпимостью, безудержной жестокостью. Выбирая обладание, церковь выбирает и всё это. Вот почему, выбирая обладание, церковь расплачивается за свой выбор самым дорогим – отчуждением людей от неё. Нужно ли удивляться тому, что сегодня большинство легко обходится без церкви?

Но религия – это всё же не только и не столько церковь, сколько Бог. Как к нему относятся сегодня люди? Наверное, Он тоже, как и церковь, утратил подавляющее большинство своих приверженцев? Сколь ни странным вам это покажется, но здесь статистика говорит совсем об ином.

Конечно, развитие цивилизации, всё меньшая зависимость человека от природы, бурное развитие науки в XIX–XX веках, растущий индивидуализм мышления и усиливающееся равнодушие к церкви не могли не сказаться и на снижении интереса людей к Богу. Но это снижение далеко не столь значительно, как в отношении к церкви. Исследования, проводившиеся в 1995–2005 годах (к сожалению, более свежих данных мне найти не удалось), показали очень близкие результаты: в мире нерелигиозными являются около 15 % людей, в Евросоюзе – около 18 %, при этом число атеистов колебалось в разные годы от 2 до 4 %. Это говорит о том, что подавляющее большинство людей признаёт существование Бога или какой-то подобной Ему высшей силы. Оказывается, мы вовсе не так далеки от Бога, как далеки от церкви. Для нас намного меньше, чем для людей Средневековья, важна церковь, но не намного меньше, чем для них, важен Бог. Вот только сегодня свои отношения с Ним большинство из нас выстраивает само, не обращаясь за помощью к церкви. Это не очень просто. Но кто, если не она, может помочь нам в этом? Кому-то это может показаться очередным парадоксом, но более всех других нам может помочь в этом самая влиятельная сила нашего времени – наука.

Как известно, и Рене Декарт, и сэр Исаак Ньютон были людьми верующими, однако их менее гениальные и более решительные последователи, считавшие реально существующим только материальное и отрицавшие всяческую «мистику», не подтверждавшуюся экспериментами, придали картезианско-ньютоновской парадигме откровенно атеистическую направленность. Её господство в ХVIII – ХIХ веках приучило нас к мысли о том, что наука отрицает Бога, а потому во всём противоположна религии. Раз так, то особенно бурно развивавшаяся в ХIХ – ХХ веках наука должна была полностью лишить религию кредита нашего доверия. Однако странное дело: происходит нечто прямо противоположное. Когда великий Гегель сказал, что «цель философии – гармония веры и знания», это можно было объяснить тем, что он философ, а не естествоиспытатель, и тем, что это сказано в начале ХIХ века. Но вот Луи Пастер, выдающийся французский физик, химик, основоположник микробиологии, в конце ХIХ века говорит: «Потомки в один прекрасный день от души посмеются над глупостью современных нам учёных материалистов. Чем больше я изучаю природу, тем более изумляюсь неподражаемым делам Создателя». Неожиданно, не правда ли?