Патриция Черчленд - Совесть. Происхождение нравственной интуиции

Юм доказывал, что от ответственности человека избавляет не причинно-следственная связь как таковая, а скорее, определенные виды причин. Допустим, вас сбросила лошадь, вы при падении сбили фонарь и от этого загорелся амбар. В таком случае мы признаем, что пожар — это несчастный случай, а не намеренный поджог. Или, скажем, вы впали в бредовое состояние и избили водителя автобуса, полагая, что на самом деле это Адольф Гитлер, который маскируется под шофера. Это примеры отсутствия причин определенного рода: намерения, самоконтроля, точного знания обстоятельств, способности отдавать себе отчет в своих действиях.

Как настаивал Юм, важный вопрос состоит в том, какие именно виды причин снижают самоконтроль или препятствуют знанию и учитывает ли система правосудия эту разницу в каузальных предпосылках, вынося вердикт об ответственности. На это можно ответить сразу — да, учитывает. В своих мудрых мыслях по этим вопросам Юм во многом следовал Аристотелю. По мнению древнегреческого философа, есть большая разница между человеком, выбалтывающим государственную тайну в результате постоянного пьянства, и тем, кого подпоили, чтобы он выдал тайну. Наказывать второго просто бессмысленно. То же самое относится к человеку, совершившему преступление в состоянии бреда: вполне резонно ограничить ему свободу, но наказывать бесполезно.

А теперь вспомним Берни Мейдоффа [254] Фильм «Лжец, Великий и Ужасный» (The Wizard of Lies), в котором изложена эта знаменательная история, снят по книге Diana B. Henriques: The Wizard of Lies: Bernie Madoff and the Death of Trust (New York: Times Books/Holt, 2011). . За 20 лет, в течение которых этот нью-йоркский биржевой деятель проворачивал свою аферу, выстроив хитроумную финансовую пирамиду по так называемой «схеме Понци», ему удалось выкачать у вкладчиков около 65 миллиардов (да-да, миллиардов, не миллионов) долларов. Когда в 2008 году грянул экономический кризис, вкладчики Мейдоффа потянулись забирать свои деньги, после чего пирамида, как водится, рухнула. Обличенный собственными сыновьями, Мейдофф в конце концов сознался, и его сдали властям. К чему я веду? Крупнейшую в истории финансовую пирамиду невозможно строить, не отдавая отчета в своих действиях, не обладая самоконтролем и не имея намерения делать все, чтобы постоянно привлекать новых инвесторов и выплачивать по 10 % годовых уже имеющимся.

Чтобы не попасться в руки правосудия, Мейдоффу требовались и самообладание, и умение планировать, и хитрость. Он не был невменяемым в юридическом смысле этого слова. Он действовал не по принуждению. Никто не приставлял ему пистолет к виску, не шантажировал, ничего у него не вымогал, его семья не голодала. Да, как и у любого другого человека, у Мейдоффа имелся мозг, представляющий собой каузальный механизм. И что с того? Никакому адвокату не удастся убедить суд, будто Мейдофф провернул свою аферу случайно или не ведал, что творит. О свободе воли здесь даже упоминать незачем. Чтобы признать Мейдоффа ответственным, достаточно наличия у него самоконтроля, намерения и осведомленности при отсутствии оправдательных обстоятельств. Этого требует здравый смысл, и того же требует закон [255] Объяснение чрезвычайно упрощенное. Подробнее см.: A. Davenport, Basic Criminal Law: The Constitution, Procedure, and Crimes, 5th ed. (New York: Pearson, 2017). .

Означает ли постулат «свобода воли — это иллюзия», что нет никакой разницы, обладает мозг самоконтролем, лишен его или обладает частично? Предположение, что самоконтроль не имеет значения, идет вразрез с данными нейробиологии. Самоконтроль — это функция мозга, которая развивается в детские годы и может нарушаться из-за травмы или наркотиков, в состоянии зависимости или болезни вроде менингита. Самоконтроль демонстрируют грызуны, проявляя способность пренебречь немедленным вознаграждением ради более крупного, которое последует чуть позже. Они могут прерывать уже начатое действие, обуздывать саморазрушительные желания и т. п. И это я по-прежнему о крысах. Поэтому трудно поверить, что никто из людей вообще не обладает самоконтролем. Наоборот, способность к самоконтролю у человека гораздо выше, чем у крыс. Мы откладываем вознаграждение на очень долгий срок, мы умеем прерывать начатое действие и не отвлекаться на соблазны, когда идем к цели. Пусть не безупречно, и пусть не всегда, но все же довольно регулярно большинство людей это проделывает.

Таким образом, если вы действуете намеренно, знаете, что делаете, находитесь в здравом уме и вас ни к чему не принуждают (к вашей голове не приставлен пистолет), то вы несете ответственность за свой поступок. Эти простые критерии вполне применимы на практике [256] Мои собственные слова, см.: Touching a Nerve, 180. . Юридический же подход к уголовным делам обычно требует внимания к жизненным обстоятельствам во всей их сложности. Если вы, допустим, убили человека в результате самообороны, можете требовать смягчения наказания. Учет нюансов в судебной практике происходит на всех трех этапах уголовного процесса — при установлении вменяемости, установлении вины и вынесении приговора. Какой из них хотели бы упразднить те, кто отрицает свободу воли? Все три? Только установление вменяемости? Только приговор? Только установление вины?

Иногда отрицающие свободу воли совершенно не возражают против изоляции преступников от общества и просят лишь не называть всех этих Берни Мейдоффов негодяями и не твердить, что они в ответе за сознательно причиненный ущерб и горе. И хотя эти призывы вполне могут быть проявлением доброты и сочувствия, мне они кажутся несколько ханжескими. Если хотите сообщить Берни Мейдоффу, что его мозг представляет собой каузальный механизм и поэтому ответственности на нем никакой и он вовсе не негодяй, сообщайте, пожалуйста. Если вам это чем-то поможет, возможно, оно и неплохо. Однако пострадавшим от махинаций Мейдоффа все эти сентенции, наверное, встанут поперек горла.

Наконец, полезно узнать, что на этот счет думают юристы. Приведу слова Стивена Морса, преподавателя Школы права Пенсильванского университета:

Вопреки представлению многих обывателей, а также тому, что иногда доводится слышать от судей и прочих, свобода воли не относится к юридическим критериям в соответствии с какой-либо доктриной и не может служить основанием для уголовной ответственности. Доктрины уголовного права ни в чем не противоречат принципу детерминизма, или всеобщей причинности, который предположительно подрывает основы ответственности. Даже если детерминистский подход справедлив, одни люди действуют, а другие нет. Да, среди преступников есть и невменяемые, и действующие по принуждению, но большинство подсудимых к этим категориям не относятся [257] Stephen J. Morse, «Lost in Translation? An Essay on Law and Neuroscience», Current Legal Issues 13 (2010): 533. .