Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Участники эксперимента знали, как устроена вся сеть дружб, то есть они знали, с кем у них имеются общие друзья. Таким образом, можно было видеть, действуют ли люди как мощный, тщательно запрограммированный компьютер, отфильтровывающий все отголоски и избегающий двойного счета, или же они действуют скорее в духе дегроотовского познания, то есть просто высказывают догадки, не задумываясь слишком глубоко и меняя мнение лишь под влиянием последних догадок ближайших соседей.

Всего в эксперименте участвовало 665 человек, объединенных в сети по 7 человек. Таким образом, существовало 95 отдельных сетей и множество разных догадок и ситуаций для каждого участника. Всего было собрано очень много данных о поведении людей. Поэтому эксперимент позволял достаточно точно определять, насколько критически или, наоборот, прямолинейно рассуждали люди в данном случае.

Если предположить, что люди просто следуют дегроотовской модели (мнению каждого друга придается равный вес), то можно верно предсказать 94 % догадок; если же предположить, что люди мыслят очень сложно и критически, тогда можно верно предсказать лишь 74 % догадок. Во многих случаях догадки предсказывать легко, так что следует ожидать, что любая модель хорошо подойдет для большей части догадок. Например, в случае нашей первой догадки каждый должен угадать цвет сумки. Во втором раунде нужно угадать, насколько верные догадки высказало большинство друзей в первом раунде. Две модели не слишком сильно расходятся, пока мы не доходим до более поздних раундов, когда появляются отголоски (скажем, мои друзья поменяли мнение из-за меня) и двойной счет (двое из моих друзей переменили мнение, увидев поведение некого своего общего друга), и так далее. Вот здесь начинает брать верх дегроотовская модель познания: люди становятся жертвами двойного счета и эха — и эта простая дегроотовская модель является предсказателем поведения людей, гораздо более точным, чем всецело рациональная и просчитанная модель поведения.

Другие эксперименты тоже показывают, что люди становятся жертвами двойного счета и отголосков, и выявляют множество других странностей {263}. Что важнее всего, это происходит не только в ходе ограниченных экспериментов, но и практически везде, постоянно — когда все мы принимаем самые разные решения в своей повседневной жизни.

Майкл Бейли, Жуйцин Цао, Тереза Кухлер и Йоханнес Штрёбель решили выяснить, как на решения людей о покупке домов влияет их общение с друзьями {264}. Они отследили друзей этих людей через Facebook и попытались понять, как их опыт влияет на решение человека. Например, представим себе человека, живущего в Лос-Анджелесе, назовем его Чарли. Он решает: купить ему дом или же просто снять? У Чарли есть подруга в Бостоне, в тысячах километров от него, назовем ее Люси. Если дом Люси поднялся в цене, тогда Чарли с большей вероятностью купит дом, и заплатит за него больше, и сам дом окажется больше по площади, — чем если дом Люси упадет в цене. На решение Чарли влияет опыт Люси, живущей в тысячах километров от него. Это исследование учитывает все возможные осложняющие моменты — различные характеристики людей и экономические тенденции. Масштаб этого эффекта значителен по любым меркам: если цена дома друга выросла за последние два года на 5 %, то вероятность, что человек купит дом, возрастала на 3 %, — причем купит дом, больший по площади на 2 %, и заплатит за него на 3 % больше. А еще, если друзья неудачно вложили деньги в недвижимость, тогда увеличивалась вероятность, что человек продаст свой дом и возьмет за него меньше денег. Кроме того, чем больше наблюдалось вариаций в ситуациях с домами типичных друзей из круга общения Чарли, тем осмотрительнее становился сам Чарли. Так, например, если у двух его друзей дома подорожали на 5 %, это оказывало большее влияние на его решение купить дом, чем если у одного друга дом подорожал на 15 %, а у другого подешевел на 5 %.

Следует отметить несколько интересных моментов. Во-первых, решения людей связаны с информацией от их друзей, даже живущих очень далеко. Во-вторых, это ощутимо сказывается на жизненно важных решениях — таких как покупка недвижимости. В-третьих, похоже, люди неадекватно обрабатывают информацию, поступающую от друзей. У Люси все идет хорошо, но ее дом относится совсем к другому рынку недвижимости, и речь идет о последних двух годах. Насколько можно Чарли опираться на эти сведения, принимая решение о том, что ему делать прямо сейчас? Оказалось, что люди, охваченные исследованием, не делали поправок на место жительства своих друзей, — а ведь бостонский рынок жилья гораздо меньше соотносится с лос-анджелесским, чем рынок в Сан-Диего. Однако Чарли в той же мере прислушивался к Люси, жившей в Бостоне, что и к Линусу, жившему в Сан-Диего, хотя опыт Линуса был бы ему намного полезнее.

Большинству из нас мешают отголоски мнений, двойной счет и еще то, что мы зря прислушиваемся к людям, чей опыт, возможно, не имеет к нам никакого отношения. И что же — мы все-таки умудряемся как-то обрабатывать информацию, поступающую к нам через наши сети? Сможем ли мы точно оценить вес быка, оставаясь в сети, где каждый из нас разговаривает только со своими друзьями?

Как удалось выяснить нам с Беном Голубом, даже такой бесхитростный процесс, как дегроотовское познание, приводит к формированию довольно точных представлений, если соблюдается несколько принципиально важных условий.

Мы уже упоминали о некоторых из этих условий: необходимо разнообразие мнений, и в них не может быть систематического перекоса, и потому, если бы мы могли выводить среднее арифметическое из всех мнений, имеющихся в обществе, результат получался бы точный. Если же никто из членов общества с самого начала не располагает верной информацией, то шансов на успех нет. Помимо этих условий, сеть общения должна быть хорошо «уравновешена». Если мы все дружим с одним человеком, то его (или ее) мнение могут сильно влиять на общий результат. Главное условие, способствующее формированию верной информации, таково: центральность по собственному вектору каждого человека в обществе должна быть достаточно низкой относительно суммы чужих центральностей. Если мы посмотрим на устройство сети, то увидим, что для этого нужно равновесие: иными словами, внимание, которое люди уделяют любой маленькой группе, не должно сильно перевешивать внимание, которое они уделяют другим.

На рисунке 7.3 сопоставлены примеры неуравновешенной и уравновешенной сетей. Вся неуравновешенная сеть замкнута на одного-единственного человека. Если этот человек придает больше значения собственному мнению, чем мнению друзей (а это естественная склонность {265}), то это найдет отражение в окончательном мнении. И напротив, в силу симметрии более уравновешенной сети никто не будет оказывать господствующего влияния на консенсусное мнение, которое выработается со временем {266}. Неуравновешенная сеть позволяет экономить на связи, так как позволяет получать информацию в один заход: каждому человеку с периферии достаточно поговорить всего с одним человеком, чтобы узнать, чтó думают остальные; поэтому вообще и появляются подобные звездообразные сети {267}. Но такие неуравновешенные и централизованные сети порой приводят к формированию предвзятых мнений.