Игорь Вагин - Умейте мыслить гениально. Как принять решение

«Музыка – это невещественный мир вещественных звуков» (Герцен)

• Способность испытывать творческое волнение. «Сумею ли я передать все, что хотел? Сможет ли моя картина задеть чувства зрителя? Сыграю ли я так, как того хотел композитор?» Оно не имеет ничего общего с банальным страхом «забыть ноты» или нелюбовью к публичным выступлениям или выставкам.

Хотя, порой, всякое случается…

Всемирно известный пианист Святослав Рихтер всегда играл без нот. Но при исполнении одного концерта у него случился провал в памяти. В результате несколько тактов ему пришлось импровизировать на ходу. С тех пор он всякий раз ставил перед собой ноты. Так ему было спокойнее.

Похожая история случилась с дирижером Ашкенази в начале 90-х. В то время солистом был пианист Гаврилов. И надо же такому случиться – он тоже забыл несколько тактов. Но ведь пианист играл с оркестром. Ашкенази и его коллектив были вынуждены проявить все свое искусство, чтобы не разойтись с солистом. До сих пор Ашкенази считает этот случай одним из самых тяжелых моментов в своей карьере.

• Умение «слиться» со своим творение: с ролью, с музыкальным инструментом, даже с картиной. Полностью отключиться от действительности. Чтобы существовала только музыка или только пьеса. Тогда публика тоже станет соучастницей таинства искусства.

Этот прием используют многие ораторы. Так у них спонтанно рождаются новые идеи и ассоциации, позволяющие держать аудиторию в напряжении.

Телеведущий Дмитрий Дибров говорил о том, что очень любит такой «свободный полет» в прямом эфире. Возможность слиться с передачей, импровизировать по ходу «действия» помогает ему делать программы еще более интересными.

• Способность находить новые, порой совершенно неожиданные ассоциации. Это умение у творческого человека «включено» всегда. Актриса Фаина Раневская известна многим не только благодаря замечательным ролям. Но еще – и благодаря своим метким афоризмам.

Раневская однажды сказала Вано Мурадели:

– А ведь вы, Вано, не композитор!

Мурадели обиделся:

– Это почему же я не композитор?

– Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо «ми» у вас «му», вместо «ре» – «ра», вместо «до» – «де», а вместо «ля» – «ли». Вы же, Вано, в ноты не попадаете.

• Способность к импровизации, самовыражению. Даже в случае киносъемок, когда, казалось бы, все вплоть до громкости реплик за актера расписали режиссер со сценаристом. Но без актерских идей – хорошего фильма не снять!

Кинорежиссер Сергей Герасимов всегда давал «право слова» своим актерам. Так, во время съемок фильма «Дочки-матери», каждую сцену предварительно обсуждали с актерами за чашкой кофе. Благодаря этому в фильме была использована масса оригинальных находок, подсказанных самими артистами.

• Особенно важно для актера: уметь использовать собственное тело как инструмент. Ведь он должен рассказать зрителю о своем герое языком человеческих действий. Актер – творец и инструмент искусства одновременно.

Важен для актера и поиск золотой середины между «искусством переживания» (в буквальном смысле – жить чувствами и мыслями своего героя) и «искусством представления» (неважно, что думает и чувствует сам актер, важно как он чисто внешне изображает поведение героя). Спор этих двух театральных направлений кажется непримиримым. Но талантливый актер всегда синтезирует в своей игре положительные стороны обоих направлений. И возможно именно в этом – суть таланта!

Итак, искусство по сути разнообразно чрезвычайно. Невозможно охватить «алгоритмы» всех творческих профессий. Давайте проследим хотя бы за мышлением актера.

Алгоритм мышления артиста.

1. Постановка актерской сверхзадачи (ради чего я играю этого героя?)

2. Детальное знакомство с обстановкой и нравами изображаемой эпохи и общества.

3. «Изучение» своего героя с помощью фантазии, чувственных переживаний. Надо представить себе его вкусы, воспоминания, воплотить его действия в конкретные образы. Представить и «проиграть» его поступки в различных обстоятельствах.

4. Анализ текста роли. Следует определить его подтекст, глубинный смысл.

5. Проработка внешнего и внутреннего облика персонажа. Важно учесть его профессию, историческую эпоху, национальные и местные особенности.

6. Отработка сценических факторов: внимание, свобода, вера, отношение, действие…

Владимир С. вырос в актерской семье. Наверное, поэтому в свое время зарекся быть артистом. Но гены взяли своё.

Он уже сделал неплохую карьеру. Был главой рекламного отдела престижного журнала. Смотрел на подчиненных сверху вниз, чувствовал себя этаким «царьком». Но чего-то ему все же недоставало.

В очередной раз побывав на талантливой постановке в Театре Сатиры, Владимир понял: от судьбы не уйдешь. Он мечтает о сцене и ничего с собой поделать не может.

Попасть в театр, если раньше уже сталкивался с закулисным миром, не так сложно, как кажется. Другое дело – добиться роли. Не прошло и года, как роли Владимир добился. В одном из спектаклей по Островскому выходил на сцену в ливрее лакея и объявлял: «Кушать подано!». Роль Владимиру не нравилась. В душе он оставался «царьком». Но хорошо хоть так.

О своей проблеме он поговорил со мной на индивидуальной консультации. Несмотря на небольшие достижения, коллеги признавали, что талант у него есть. Но, Владимир не умел «думать как актер». Нам предстояло несколько сложных занятий.

Теперь Владимир понял: даже в самой маленькой роли надо найти «изюминку». И с ролью лакея надо «слиться», понять ее. Представить, как важно сейчас угодить господам, которые, возможно, к празднику расщедрятся на подарок старому слуге. Говорить надо громко, чтобы все услышали, но не слишком – чтобы в голосе слышалось повиновения и подобострастие.

После очередного «Кушать подано!», худрук театра заявил, что у Владимира – большое будущее. После нескольких второстепенных ролей Владимир получил главную – роль Тартюфа. О таком подарке судьбы он и не мечтал. И стал готовиться к роли со всей возможной тщательностью.

«Мольеровскую» эпоху он изучил в деталях. Из библиотеки не вылезал. Дома неустанно думал о том, что подумал бы Тартюф по тому или иному поводу. Он «сживался» со своим героем, искал жесты, интонации. Стал даже изменять собственное поведение. Впрочем, это не было так уж необходимо. К собственному ужасу, Владимир начал замечать, что обычное его поведение не так сильно отличалось от манер Тартюфа. Но за исправление собственного характера он решил взяться потом. Задача была поставлена: сыграть роль.

И Владимир сыграл! Да как! Журналы извещали о появлении новой звезды. Заядлые театралы просили у молодого таланта автограф. Владимир был счастлив – наконец-то он нашел свое призвание. Но все-таки ему теперь не очень хотелось играть Тартюфа. Уж лучше искать в себе самом черты какого-нибудь положительного героя.