Михаил Хенкин - Золотой ключик инфосторителлинга

И действительно, главный редактор журнала «Мир экономики», сокращенно — “МЭк”, Борис Сергеевич Рязанцев, он же Злобный Ежик (придумал я), нервно барабанит пальцами по столу — явный признак, что Борис Сергеевич взволнован.

Еще одно свидетельство сильного волнения — конопушки, усыпавшие лицо главного крупным ярко-рыжим пометом. Подчеркиваю, что появляются они на физиономии нашего шефа именно в минуты необычайных душевных переживаний.

Рядом в кресле развалился Лёва Фабрикант. Лев Ефимович, если хотите.

Лев Ефимович полностью оправдывает свою фамилию. Он действительно фабрикант, владеет швейной фабрикой Nei-Turs и почитается в городе всеми как единственный и самый влиятельный монополист по пошиву мужских трусов.

О мужские трусы! Что вы о них знаете? Чтобы сшить хорошие мужские трусы, надо быть настоящим гением. Лев Ефимович таковым и является, поскольку поднял культ мужских трусов среди наших обывателей на небывалую высоту.

Справедливости ради следует сказать, что занимается Лёва Фабрикант не только мужскими трусами.

Он начал с них свой бизнес, а дальше успешно освоил спортивную мужскую одежду, костюмы, демисезонные пальто, плащи, куртки и прочее и прочее и прочее.

И везде ему сопутствовала невероятная удача.

Он везунчик от рождения и, что немаловажно, очень представительный мужчина.

Хотя и в возрасте, но статный, породистый, в меру обрюзгший. Всё у него к месту.

Дорогой атласный костюм, темный в искорку. Очки в массивной роговой оправе. Алая рубашка от-кутюр класса люкс.

Галстук в тон рубашке повязан небрежно, но с большим вкусом и знанием дела. Ворот рубашки расстегнут и не скрывает мощную шею и седой курчавый волос на груди, признак мужественности и силы.

Сквозь толстые линзы вас сверлят острые буравчики, недобрые и много знающие. Лев Ефимович курит длинные тонкие сигары с золотым ободком. Курение досаждает ему. Он кашляет, постоянно что-то отхаркивает и сплевывает в корзинку для бумаг чистюли Рязанцева.

Нашего главреда выводит из себя любая пылинка, неизвестно как заблудившаяся на его зеркальном столе, и даже скрепочка, лежащая не на том месте. Но тут он молчит. Морщится, зеленеет, бледнеет, но молчит. Терпит. А как же иначе? Попробуй вякни, когда перед тобой сидит один из первых богачей города и спонсор журнала.

А Лев Ефимович всем своим видом показывает, что ему глубоко плевать, и в прямом и в переносном смысле, на все условности принимающей стороны.

— Ну, наконец! — обрадовался мне как родному Рязанцев. Что ни говорите, а на этот раз мой приход оказался кстати.

— Вот, познакомься, — ловкий поворот в сторону важного гостя, — это Лев Ефимович, представлять, надеюсь, не надо.

— А это, — ловкий поворот в мою сторону, — наш лучший редактор Котя, то бишь Катилина Маркович Слонимский.

“Ну и имя!”

— Котя, у нас важное задание. Лёва, то есть мой лучший друг — Лев Ефимович Фабрикант, предлагает подготовить подарочный иллюстрированный сборник к предстоящему юбилею славного предприятия наших швейников. В качестве исполнителя я предложил — и Лев Ефимович одобрил — твою кандидатуру. Он прочел твои статьи и остался доволен.

Сигара в пальцах с увесистыми перстнями очерчивает из глубины кресла неопределенную кривую.

— Надеюсь, ты справишься. После выполнения этого задания должность твоя и оклад изменятся. Естественно, в лучшую сторону. Да и гонорар за книгу. Лев Ефимович с оплатой заказа нас не обидел.

Быстрый взгляд в сторону Лёвы Фабриканта. Лёва важно кивает. Рязанцев пододвинул ко мне листок, на котором намалевана внушительная цифра.

— Ну как? Согласен?

“Он еще спрашивает!” — я мысленно подпрыгнул от счастья.

— Через неделю приступайте, — сказал Лёва Фабрикант. — Мы всё для вас подготовим. Издание должно быть солидным, красочным, в яркой обложке, чтобы не стыдно было преподнести первым лицам города или даже государства!

Меня не покидало ощущение, что я внимаю его выступлению на хозяйственном активе.

— Мы первыми в городе, — докладывал Лёва, ничуть не смущаясь, что у него всего один слушатель, — внедрили на фабрике ОАУп — отдел автоматизированного управления. Полагаю, вы понимаете, что это такое, и вам не нужно объяснять всю значимость этого достижения на производстве? Хе-хе!

На несколько дней я погрузился в какую-то вязкую кипучую кутерьму.

Последовательность происходящих событий я могу восстановить с трудом. Они напрочь стерлись в моей памяти. Лишь какие-то оборванные картинки вдруг возникают перед глазами с пугающей неожиданностью, вызывая ужас и безотчетную тоску.

Я сразу почувствовал властную силу бездушной машины, в которую попал, и которая завертела с невероятной быстротой.

Я отвечал на звонки. Бегал на встречи. Выслушивал, записывал, чего-то выспрашивал. Плохо понимал смысл того, что выспрашивал.

Запоминал и не запоминал, что мне говорят. Просил повторить, пояснить, растолковать, разжевать, распутать, разобрать по косточкам, пролить свет, объяснить суть и так далее и тому подобное.

Был момент, когда я очень заинтересовался конструкцией гульфика. Гульфик был мне крайне симпатичен.

— Гульфик, — говорили мне, — далеко не простое изделие, по сложности не уступающее фюзеляжу самолета.

Я попытался описать гульфик, и у меня ничего не получилось. Работа не ладилась. И я уже подумывал: “А не бросить ли всю эту волынку к чертовой бабушке?”

В окна смотрят злые великаны.

Давит тишина на перепонки.

Ночь приходит вновь,

И тараканы шевелят усами на клеенке.

Дед Егор выполз из своего укромного угла на кухне и действительно пошевелил усами.

— Здоро́во, Дед Егор! — сказал я уныло. — Стареешь?

— Здоро́во! — помахал лапками Дед Егор. — Ты тоже не молодеешь, как я погляжу.

— И откуда вы только беретесь, черти рыжие?

— А мы — у каждого свои! — глубокомысленно проскрипел Дед Егор.

— У каждого свои тараканы! Вот оно! Ура! Нашел! Эврика! Вот что нужно Дыннику и Скалкину!

Дынник и Скалкин, замечательные люди, занимались на фабрике информационным обеспечением производства. Кто из них был главнее, я так и не разобрался.

Увы, природа бывает несправедлива, когда одаривает нас телесами.

У Славы (Вячеслава Анатольевича) Дынника было всего много. Он носил обувь сорок пятого размера, пиджак трещал в плечах, брюки на пузе еле застегивались.

У Дынника голубые глаза, русая шевелюра, густой бас.

Щупленький Скалкин на его фоне выглядел мелким гномом, вертким, курчавым, невероятно веселым.

Единственной солидной частью Вовы (Владимира Аркадьевича) Скалкина был его внушительный нос, напоминавший нечто среднее между клювом попугая и водопроводным краном.