Михаил Хенкин - Золотой ключик инфосторителлинга

— Понимаете, мы перекрыли кислород рутине, — втолковывал мне Вова Скалкин.

— Ты ему пример приведи! Пример! — вмешивался Дынник. — А то он ни черта не поймет!

— Вас уже водили на склад готовой продукции? Что вы там увидели? Правильно: порядок. А что там до нас творилось, знаете? Мы высветили движение любой шмакодявочки вплоть до пуговички, крючочка или замочка молнии.

— А вам толстенные бухгалтерские фолианты уже показывали? — волновался Дынник. — Представляете, сколько времени бухгалтерше нужно потратить, чтобы разнести по ним данные, а затем собрать их в пухлые отчеты? Так вот — сейчас ничего этого не нужно! Зачем два, три, четыре раза делать одно и то же? Двадцать первый век на дворе! Кто владеет информацией — управляет миром!

Ах, какая должна получиться замечательная картинка!

Я чувствовал необычайное возбуждение.

Острое покалывание кончиков пальцев — верный признак того, что начинается творческий кураж.

Порядок против хаоса — вот основа сюжета! Вот на чем будет все построено! Несколько минут, склонив голову набок, прищуривая то правый, то левый глаз, я придирчиво разглядываю название “Хитрое время века”.

— Вах! Вах! Ну, что скажешь? Ха-ароший заголовок, почти как у Стругацких! И главное: как точно отвечает моей задумке. Ай, шайтан!

Время, а точнее, его острая нехватка, дефицит усиливает коллизию интересов в трудовом коллективе.

Я быстро-быстро забарабанил по клавиатуре, изо всех сил стараясь поспеть за лихорадочной пляской мыслей.

“Странные дела творились на предприятии, — выстукивал я в упоении, — вещи не слушались людей.

Только что сшитые куртки, плащи и рубашки сползали с полок и загромождали проходы.

Вечерами их запихивали в коробки, развешивали на плечики, а утром они упрямо забирались в неположенные места, наваливались грудами на поддоны, скапливались у перегородок, мешая нормальной работе.

В отделах и канцеляриях папки с бумагами не хотели лежать в нужных ящиках.

Улучшив момент, они запрыгивали кучей на столы, вскарабкивались по стеночке друг на друга, устраивали веселые пирамиды от пола до потолка в деревянных проемах и нишах, нахально разбредались по помещениям, прятались в самые укромные уголки и от души издевались над теми, кто пытался их приручить, приучить к соблюдению хотя бы элементарного порядка.

Найти нужные цифры в этой бестолковой путанице справок и отчетов мог только очень опытный и шустрый службист…”

Я по натуре искатель. Обычные объяснения мне не нравятся. Это скучно. Я их отбрасываю. Я ищу всему свои объяснения.

Глупые, нелепые, но свои. У меня своя логика.

Как у любимого, зачитанного до дыр Кортасара, в моей голове все шиворот-навыворот. Как у хронопов и фамов.

Я тоже воображаю, что кошелек набит спичками, сахарница — деньгами, пианино — сахаром, телефонная книга — нотами, платяной шкаф — абонентами, кровать — костюмами, вазоны — простынями, трамваи — розами, а поля — трамваями.

И так же, как хроноп, прежде чем отпить глоток чая из чашки, я долго ее осматриваю и изучаю: не окажется эта чашка муравейником или приютом очумелых тараканов?

“Говорили, что виной всему прячущийся таракан Раскардай Шурум Бабаевич”, — продолжал я, боясь остановиться.

Я понимал, что небывалая фантастическая вспышка озаряет меня в эти минуты и ей нельзя мешать.

Дед Егор иногда выглядывал из щели. Дирижировал в такт усами:

— Во, племяш Раскардай дает! Етить его, Шурум Бабая, старуху!

“Мелкий, суетливый, неопрятный, празднолюбивый и проказливый, этот Шурум Бабаевич склоняет людей к вольному обращению с материалами и не очень бережному отношению к своим обязанностям.

Но самое страшное, что таракан пожирает время.

Он заставляет людей отдавать ему драгоценные дни, часы, минуты. Он отнимает у людей самое дорогое, что у них есть: частички жизни. Люди тратят время на таракана, а не на себя.

— Ах, успеем ещё! — говорят люди.

— Да ладно, ничё с этим не сделается. И так полежит.

— Ура! — радостно хлопает лапками Шурум Бабаевич, слыша такие разговоры. — Наша взяла!

На рассвете таракан Шурум Бабаевич выбирается из какой-нибудь щели в кабинете, садится в главное кресло и начинает куролесить.

Бумаги раскидывает. Папки перепутывает. Цифры нужные утыркивает куда подальше.

Так что люди только тем и занимаются, что ищут, исправляют, роются, перебирают, прибирают, перекладывают туда-сюда, сюда-туда и злятся друг на друга из-за дурной пустяковой работы.

Нужные дела сделать не успевают.

А таракану только это и надо. Он и рад. Знай, заныкивает полезное время в темной норке.

Чтобы избавить людей от страшной напасти, следует сразиться с тараканом и выпустить время на свет божий.

Увидеть Шурум-Турум Бабаевича нелегко. Он же прячущийся. Справиться с ним сложно, но можно.

Чтобы одолеть таракана, потребуется волшебная сила программистов. Только они способны загнать таракана в компьютер.

В компьютере страшный Турум-Шурум Бабаевич теряет свою силу.

Компьютер быстренько этого Бабаевича просканирует, разложит на составные части, опишет, найдет взаимосвязи между отдельными частями, определит для каждой части нужное место, нужную полочку, упорядочит, классифицирует. А описанный, упорядоченный и классифицированный таракан Турум Раскардаевич уже и не Раскардаевич вовсе, а функционально полезная и незаменимая в хозяйственной жизни единица.

— Ребяты-ы! — сказал директор замечательным программистам Дыннику и Скалкину. — Таш-шыте сюды скорее ваш волшебный яш-шык. Треба этого Шурум Бурумыча немедля победить!

И вот пошли храбрые ребята-программисты Дынник и Скалкин на смертный бой с тараканом Шурум Таратаевичем. Таракан устраивает временный коллапс.

Но храбрые ребята-программисты Дынник и Скалкин справляются с кознями зловредного Шурума Турумыча и героически автоматизируют производство.

Дальше все просто. Дальше за вас уже работает система.

Если вам удалось отобрать счеты у тети Маши и “Роботрон” у тети Клавы и усадить тетю Машу и тетю Клаву за компьютер, значит, вы гений и вам надо дать Нобелевскую премию, поскольку вам удалось справиться с энтропией. Энтропия — слово мудреное, но очень правильное. Оно определяет меру внутренней неупорядоченности любого замкнутого пространства.

Вы чего-нибудь поняли? Я — нет, но для себя, когда слышу это слово, то представляю себе уютную комнату вечером после работы.

Муж на диване смотрит телевизор. Жена гладит. Они только что хорошо поужинали и всем довольны. Муж что-то такое увидел на экране и свистнул.

Жена просит:

— Милый, не свисти, я устала.

Муж снова свистнул — видно, то, что он увидел, очень его взволновало.