Михаил Хенкин - Золотой ключик инфосторителлинга

Несколько дней спустя очерк под названием «Айсберг имени сверловщика Вавилина» был переписан, сдан ответственному секретарю и получил очень хорошую оценку и в редакции, и у читателей.

В ответ на публикацию пришло много писем — как хвалебных, так и ругательных.

До сих пор в моем домашнем архиве хранится гневное письмо руководителя одного отраслевого НИИ о том, что подобные статьи подрывают экономические устои Советской страны.

Для меня же гораздо большее значение имели не оценки, а то, что благодаря этому очерку я вдруг обнаружил, какая сила скрыта в «кирпичиках» произведения.

И теперь, когда молодые коллеги говорят, что у них ничего не получается, могу посоветовать только одно:

— Ребята, ищите «кирпичики»!

— Какие еще «кирпичики»? — не понимают коллеги.

— Ну, «кирпичики», вокруг которых у вас все и закрутится. Не можете найти, так придумайте. Сказки почитайте, в конце концов, или романы. Там полно таких «кирпичиков»: игла Кощея, волшебная палочка Гарри Поттера, старая лампа Аладдина, яблоко раздора, подвески королевы, сожженная рукопись, бриллианты мадам Петуховой, медальон на шее у кота, в котором спрятана вселенная, да мало ли что еще…

У каждого сочинителя такие «кирпичики» есть. Только они их скрывают, хитрецы!

Ведь творчество, ребята, — это айсберг. Нам видна лишь его верхушка — на треть, а то и меньше.

А главная его часть, ребята, где-то там — глубоко под водой!

Глава 7. Пример «кирпичика»

ДВЕРЬ

Бабушка жила в квартире одна. Дверь у нее была старая, покосившаяся, кривая. Замок на двери был тоже старый, поломанный.

Бабушка страшно переживала, что дверь фактически не запирается.

— Да вы не переживайте, — говорили соседи, — мы — рядом, если что — присмотрим.

— Вот скоро сын даст мне денег на новую дверь, — хвастала бабушка.

Сын у бабушки был добрый, внимательный. Приносил бабушке продукты, вызывал врача.

Однажды пришли мастера и поставили новую дверь. Металлическую, блестящую, с красивым дизайном и номером квартиры. Номер особенно понравился бабушке: он сиял почти как золотой.

Несколько дней бабушка ходила счастливая.

— Посмотрите, какая у меня теперь дверь! — предлагала она соседям.

Соседи радовались вместе с ней.

Но вот пришел сын, запер бабушку на ключ, ключ положил в карман и уехал. Соседям он сказал, что бабушка, когда уходит, может случайно захлопнуть дверь и тогда придется ломать стену.

В первую ночь бабушка долго кричала и плакала за дверью, стучала ногами и сковородкой.

Сбежались соседи, но поделать ничего не могли: ключ-то у сына.

Потом соседи привыкли и на бабушкины вопли уже не обращали внимания.

Раз в две недели по-прежнему приезжал сын. Привозил продукты, вызывал врача.

Сидя в одиночестве за запертой дверью, бабушка постепенно тронулась рассудком, и ее уже нельзя было выпускать без присмотра на улицу.

Потом приехал сын и забрал бабушку к себе.

Потом он сказал соседям, что бабушка умерла.

Теперь за этой дверью живут молодые энергичные квартиранты. Они прекрасно справляются с замком.

Глава 8. Этот длинный любопытный нос

•§•

Внимательно прочитайте заголовок. В нем — содержание главы. Ничего не поделаешь, человек слаб. И если вы хороший рассказчик, вы обязательно этой слабостью воспользуетесь.

«-Твой отец — Карло! — Карабас Барабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась[1]. — Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная…

Но тут Карабас Барабас, видимо не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками заткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на погасающий огонь».

Я не знаю, кто такой этот Карабас Барабас, но мне уже интересно.

— А почему, — спрашиваю я себя, — этот Барабас заткнул себе рот огромными кулачищами? А чего это он присел? А чего это он выпучился на погасающий огонь? А чего он так испугался?

В доме, куда мы переехали, когда мне исполнилось четырнадцать лет, у нас появилась соседка Роза Львовна.

Почитай каждый вечер Роза Львовна приходила к нам в гости.

— А ви знаете что? — начинала она, едва переступив порог.

При этих словах и без того большие черные глаза-маслины Розы Львовны готовы были выкатиться куда-то за пределы щек.

Сердце мое обмирало. Вот-вот должно было случиться что-то ужасное: землетрясение или нападение американцев, или, на худой конец, — пожар в соседнем подъезде.

И может быть, тогда не надо будет идти в школу!

Но ничего такого не происходило, если не считать, что сосед снизу Гриша опять поколотил дочь Таньку, за то, что она пришла поздно с гулянки. Танька громко кричала, а Гриша крыл ее матом и бил сапогом в батарею.

В магазин напротив завезли колбасу по рупь двадцать, и можно было взять без очереди.

У Семен Семеныча опять сломался телевизор.

Роза Львовна умела так подать всю эту белиберду, как будто это были новости по меньшей мере первой колонки ТАСС.

После ее ухода мы, конечно же, смеялись и передразнивали Розу Львовну.

Но в следующий раз она приходила вновь со своим «а ви знаете что?» и мое сердце опять обмирало.

Даже если вы досконально знаете весь «репертуар» Розы Львовны, этот прием все равно сработает. Любой из нас увязнет в этой ловушке, как муха в медовой капле.

Вы же понимаете, о чем я говорю? Это можно назвать пытливостью ума.

— Что там все-таки есть? — думаю я. — Не иначе какая-то тайна или интрига!

И мне непременно хочется узнать: а что же дальше?

«Хищница не первой молодости мгновенно вздыбилась и щелкнула у моего носа зубами, не в шутку собираясь укусить[2].

А что вы хотите, если вам каблуком припечатают пальцы, сминая лакированные туфли и колготки?

Ее соседка, слабо ойкнув, тоже метнулась в мою сторону, оскалившись.

Ну и злые тетки собрались в этом зале! Андрон почти у самой сцены размахивал руками, как ветряная мельница.

Я наконец-то пробрался к нему сквозь переполненные ряды и упал на свободное место, отвоеванное заботливым другом.

— Как на концерте в сельском клубе!

По сцене Дворца культуры швейников имени товарища Кирьяна Свешного прохаживался высокий пожилой господин.

Немного сутулая фигура ничуть не портила общего впечатления. Яркий галстук с золотой булавкой, золотые запонки, деловой костюм в полоску.

Интересно, сколько ему лет? Можно дать и пятьдесят, и все шестьдесят.

Откинутая назад густая грива, черная, волнистая, с серебристой проседью, говорила о былой карьере светского льва.

Господин остановился у самого края.

— Воздействуйте словами на центры удовольствия, чтобы у него выработался стойкий положительный рефлекс, как у собаки Павлова, и он ваш!