Михаил Хенкин - Золотой ключик инфосторителлинга

— Профессор Арахницкий Юлий Зеевич! — шепнул Андрон с присвистом.

— Раздражайте центры удовольствия вашего собеседника! — повторил профессор, сверкая глазами. — Вы же делаете это своей жене или любовнице — только в другом месте!

В зале дружно засмеялись. Мне тоже стало смешно. Андрон забулькал, раздувая от хохота живот, и хлопнул ладонями себя по коленкам.

Профессор сразу стал каким-то своим, близким, приятным и понятным. Ему захотелось излить душу.

— А как определить это удовольствие? Отчего оно возникает? — крикнул кто-то.

— Хороший вопрос! — оживился профессор. — А скажите-ка мне, любезные, на кого похож человек? На творца? На дельца? На ловца? О нет! Он похож на большую жирную гусеницу, которая с чавканьем и хрустом пожирает все вокруг. Какое желание поглощает человека? Желание иметь! Неважно что. Важно иметь! Деньги, еду, женщину, загородную хату с колоннами, крутую тачку, славу. Что еще? Раздразните это желание. Внушите ему, что это все у него будет. И он ваш! По-научному это называется мотивация. Вот и мотивируйте ваших клиентов!

— Надеюсь, вы не обижаетесь, что я вот так — без церемоний, по-простому? — улыбнулся профессор. — Но мы же с вами одна семья. Вы ведь меня понимаете? Вы меня спросите: не пирамида ли это? И я вам отвечу: да, это пирамида! Вы меня спросите: не финансовая ли это пирамида? И я вам отвечу: да, это финансовая пирамида! Вы видите, я с вами откровенен. Я ничего от вас не скрываю.

Профессор навис над залом.

— Слабые и маловерные пусть уходят! Эта информация не для них. Уходите, я жду!

Он цеплял взглядом почти каждого. Пару секунд держал очередную свою жертву под внимательным прицелом, стараясь заглянуть в глаза, затем милостиво отпускал. Зал сидел не шелохнувшись. Потупившись. Никто не уходил.

Наконец, откуда-то из последних рядов поднялся мужчина в очках с портфелем и бочком, бочком проскользнул к выходу.

За ним так же незаметно последовала некая гражданка в стареньком пальто с кошелкой.

Еще два-три человека подались отсюда вон.

Андрон презрительно засопел и посмотрел на меня испытующе.

— Ну вот, — милостиво пророкотал профессор, — как я понимаю, остались самые стойкие и преданные. Поэтому мы поговорим о главном. Поймите, вас пугают пирамидами очень ловкие манипуляторы. Им невыгодно, чтобы вы становились свободными и независимыми людьми. В мире нет ничего устойчивее пирамиды. Можете перелистать все энциклопедии, и вы поймете, что я прав. Почему же все пирамиды устойчивые, даже из песчинок, даже из зернышек, если их много, а денежная пирамида неустойчивая? На нее что, физические законы сцепления не распространяются? Неправда! Я вам приведу массу примеров, когда финансовые пирамиды прекрасно живут и ничего с ними не происходит. Сотни компаний действуют по этому принципу и процветают. Вас пугает та небольшая сумма, которую приходится отдавать в виде вступительного взноса? Но ведь за все надо платить. На этом свете нет ничего бесплатного. А вы платите не за что-нибудь, а за знания. Я научу вас одному важному умению. Умению притягивать людей. Почему одних людей мы считаем привлекательными, а других — нет? Очень важный вопрос. Ключевой вопрос! Если вы найдете на него ответ, вы многого добьетесь в жизни. Если вы умеете притягивать и удерживать около себя людей, вы решите все свои проблемы. Итак, почему к одним люди тянутся, а к другим — нет? В чем здесь дело? Вы скажете, что одни общительные, а другие замкнутые. А вот и нет! Как вы думаете, с кем вам приятно говорить? С тем, кто болтает без умолку, или с тем, кто вас внимательно слушает? Умение слушать — великий дар, идущий от сердца. И я помогу вам открыть его в себе. Есть еще одна тайна, которой я непременно постараюсь с вами поделиться. Я хочу…

Он не успел договорить.

Громкий лающий плач раздался за сценой из подсобки.

Даже не плач, а какой-то вой, дребезжащий, пронзительный, убивающий своей безысходностью.

Андрон подпрыгнул с места так стремительно, будто его задницу подбросила катапульта. Я ломанулся за ним, усердно работая локтями.

Мы дружно рванули на обгон и таки сумели, обойдя многих, яростно пихаясь, толкаясь, пробиться в подсобку первыми. За нами, напирая, наваливаясь друг на друга, обдавая тяжелым, жарким дыханием, сгрудились люди из зала.

Я осмотрелся. Сначала я не увидел ничего интересного.

Затем мое внимание остановили сваленные в углу стремянки, сломанные штанги для микрофонов, швабры, подставки, светильники без стекол, ведра, веники и набор прочей потерявшей смысл дальнейшего существования сиротливой утвари.

У противоположной стены в полутьме я разглядел женщину на коленях. Почти старуху. Платок сбился ей на плечи.

Руками старуха крепко ухватила свои разметавшиеся патлы и раскачивалась из стороны в сторону, как китайский болванчик.

Наконец, я увидел его.

Он висел прямо перед старухой вниз головой.

Синий. Страшный. С высунутым языком и вывалившимися из орбит глазами.

Однако дело даже не в этом. Он весь был в паутине. Вот это было самое главное.

Серебристая паутина, сверкая блестками, стекала откуда-то сверху. С потолка. Она вылезала из пропыленных, ободранных потолочных трещин и спускалась по стене почти до пола.

Человек прилип к паутине, запутался в ней намертво, как козявка.

Но самое противное было не это, а веселая улыбка покойника.

Она застыла на его губах. Это было видно сразу».

По большому счету мне глубоко наплевать и на профессора Арахницкого, и на его псевдолекцию, но есть какие-то «фенечки», которые притягивают меня к тому, что происходит в зале.

Что это за «фенечки»?

Сейчас я объясню, как я играю с читателем.

Играю на интерес!

У нас задымила печка, и бабушка вызвала печников.

Пришел пожилой печник Степан Степанович в фартуке и с усами и его молодой ученик Петя.

Петя был веселый, румяный, разговорчивый. Он сразу же сказал бабушке, что не пьет, потому что комсомолец.

Бабушке этот Петя очень понравился, и она, когда кормила печников на кухне, подкладывала Пете лучшие куски.

Я смотрел, как они работают. В шесть лет я тоже мечтал стать печником.

Петя никогда не набирал мастерком много раствора. Он поддевал небольшую порцию, шлепал на кирпичную кладку и аккуратно размазывал нашлепку тыльной стороной мастерка.

Шлепнет немного — и разотрет, шлепнет еще раз — и опять разотрет.

Вот, собственно, и весь секрет. Он спрятан в этом небольшом фрагменте.

Вы уже догадались, в чем здесь дело?

Когда вы кормите ребенка, вы же ему кастрюлю в рот не запихиваете? И поварешку тоже не запихиваете? И даже столовую ложку в рот не суете. Вы кормите малыша с ложечки чайной, а еще лучше — с десертной.