Дмитрий Филиппов - Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

Когда акцент делается на когнитивной сфере, аффективная [39] Аффективный – связанный с областью чувств, настроений, переживаний. Когнитивный – связанный с познанием. сторона человеческой жизни отодвигается на второй или даже третий план.

Аффективное есть нечто в меньшей степени человеческое, чем когнитивное – такое представление о человеке заложили греки. Для Платона и Аристотеля разум является тем, с помощью чего человек живет, как человек, и с помощью чего он способен совершать этический выбор. Неэтичные поступки человек совершает тогда, когда разум уступает чувствам. Безумие аномально, потому что заболевший человек действует как будто у него нет ума.

Традиционное для западной культуры представление о разумности как об определяющей черте человека отразилось на учении об аффектах. Оно получилось слабым и непроработанным. Эмоции или игнорировались, или трактовались как эпифеномен [40] Эпифеномен – сопутствующее, побочное явление. , возникающий в результате функционирования рассудка или воления. Пример – депрессия. Со времен «Анатомии меланхолии» Бертона (1621 г.) ее считали произведением иррациональности мышления и недостатка мотивации.

Когнитивная сфера получила приоритет в психиатрии также и по той причине, что ее легче изучать, чем аффективную сферу. Для проверки «сохранности интеллекта» используются довольно очевидные методы. Как определить и оценить интенсивность эмоционального состояния человека – задача совсем другого типа.

Есть мнение, что эта задача нерешаема в принципе. Работа с аффектами пациента возможна, только если довериться методу интроспекции, т. е. согласиться с тем, что сообщения о внутренних переживаниях, которые дает пациент, достоверны. Кроме того, надо по умолчанию принять то, что аффекты поддаются научному анализу и все феноменальные явления, с которыми человек сталкивается в своем внутреннем мире, могут быть классифицированы так же, как некогда Линнеем и Ламарком были систематизированы объекты живой природы.

Это очень смелое допущение. Дело не только в бесконечном множестве аффектов и их сочетаний, возникающих под влиянием уникальных комбинаций жизненных (психофизиологических, биографических, социокультурных) обстоятельств. Такого многообразия явлений, как во внутреннем мире людей, нет ни в мире растений, ни в мире животных.

Неустранимая трудность не в количестве объектов для научной классификации, а в слабости главного и единственного инструмента для систематизации – человеческого языка. Витгенштейн задавался вопросом, почему бы не обозначать словом «бубубу» ситуацию «Если не будет дождя, то я пойду гулять» [2]. Так вот, для создания терминологической карты всех человеческих аффектов понадобится огромное количество «бубубу», новых слов, ранее никогда не существовавших. В сравнении с такой перспективой тестирование когнитивных функций – простая, если не сказать, примитивная задача.

Еще одним фактором, повлиявшим на смещение психиатрии в сторону от аффективной сферы, стало дарвиновское отношение к эмоциям. Эмоции, по Дарвину, унаследованы от животных. Человеческие эмоции единосущны эмоциям животных, потому что служат одной и той же цели – обеспечить определенную поведенческую реакцию на стимул. Раз так, то и нет нужды строить отдельный фундамент для исследования человеческих аффектов.

Изучение мозга тоже пошло в обход этой сферы. Анатомов интересовали, главным образом, центры речи, восприятия и контроля движений.

Казалось бы, психодинамическая психотерапия должна была повысить статус аффектов. Но, например, у такого яркого представителя психодинамической традиции, как Фрейд, было очень путаное представление об аффекте. Настолько путаное, что он не мог прояснить его сам для себя. В работе «Торможение, симптом и тревога» (1926 г.) он начинает рассуждать о тревоге и, между прочим, делает важное признание: «В первую очередь тревога представляет собой нечто ощущаемое. Мы называем это аффективным состоянием, хотя и не знаем, что такое аффект».

С одной стороны, Фрейд смотрит на аффекты как на описательные категории. С другой стороны, ему важно составить такую картину психики, в которой аффекты будут выглядеть одновременно как часть внутрипсихического процесса и как топливо для этого процесса. Но все равно, у аффективного в психоанализе лишь вторая роль. Эмоции служат индикаторами наличия внутреннего конфликта в бессознательном и не более того.

Аффективные расстройства не интересовали ни Блейлера, ни Ясперса, которого они, по идее, должны были заинтересовать по причине его увлеченности феноменологией.

Крепелин тоже не видел в сфере аффекта чего-то особенно важного. Неправильно думать, что он разделял dementia praecox [41] Dementia praecox – ( лат .) раннее слабоумие. Позднее переименовано в шизофрению. и маниакально-депрессивный психоз для того, чтобы отделить болезнь рассудка от болезни аффекта [3]. По Крепелину, аффективный аспект не главный в маниакально-депрессивном психозе. Главное, что его отличает от dementia praecox, – хороший прогноз и чередование стадий возбуждения и торможения.

Современный психолог не противопоставляет чувства мыслям, аффективное – когнитивному. Но граница между двумя сферами психики по-прежнему считается важным элементом человеческой психогеографии. И внимание при исследовании психопатологии преимущественно направляется в сторону когнитивно-поведенческого домена.

Психиатры проявляют несбалансированно сильный интерес к ситуации, описанной Хармсом в прозаической миниатюре, начинающейся фразой «Удивительный случай случился со мной: я вдруг забыл, что идет раньше – 7 или 8». Почему-то именно подобные проявления «когнитивного дефицита» отвлекают на себя много сил психиатрической науки, мешая всерьез углубиться в изучение аффектов.

Аарон Бек – крупный авторитет в области лечения депрессии, в его позиции кристаллизуется опыт многих специалистов нескольких поколений. Показательно то, что он привязывает свое описание депрессии к модели, в которой мышление ведет за собой эмоции. Бек пишет о первичной триаде депрессии, состоящей из когнитивных паттернов, вызывающих депрессивное состояние. Для этого состояния характерны определенные нарушения в сфере аффекта и мотивации. Но начинается все с трех Больших неправильных мыслей: с негативного представления о мире, о себе и о своем будущем [4].

Депрессия в такой трактовке понимается как продукт некорректного мышления. Ошибки в процессе думания о мире, себе и будущем складываются в глобальную систему. Все принципы логического мышления нарушаются депрессивным человеком, каждый последующий шаг в его рассуждениях добавляет новое искажение, все сделанные им выводы ложны. Возникшая система логических ошибок порождает последствия в виде каскада болезненных эмоций. «Аффективное состояние может рассматриваться как следствие того, как люди видят себя и окружающий мир», – пишет Бек [5]. Так как они видят себя и мир неправильно , т. е. допускают много погрешностей при решении задач жизненной математики, у них развиваются аффективные расстройства. Область аффекта, включая настроение, зависит, таким образом, от того, как человек структурирует свой опыт – делает он это рационально, не согрешая против разумности, или впадает в иррациональность, путаясь в том, что идет раньше, 7 или 8.