Дмитрий Филиппов - Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

И мы хотели бы от этого отречься? И мы согласились бы потерять все это?.. И ради чего?»

Ради чего?

Ради хорошего самочувствия. Ради веселого настроения.

Ради жизни в удовольствие, жизни «с избытком», как написано в Евангелии (Ин 10. 10).

Если душевное спокойствие все-таки стоит того, чтобы к нему стремиться, то почему новые средства достижения этого спокойствия объявляются морально дефектными?

Нефармакологический способ улучшения самочувствия считается хорошим просто потому, что он требует усилий, и этот процесс (борьба с недостатками и слабостями) ценен сам по себе. Можно подняться на гору пешком, а можно прилететь туда на вертолете. Результат один и тот же, но никто не будет утверждать, что альпинист и пассажир вертолета просто немного по-разному делали одно и то же дело. В том, что они делали, нет ничего общего, кроме результата. Правда, эта метафора теряет силу, если признать, что душевное благополучие является естественным состоянием человека, а не какой-то вершиной, на которую нужно, сжав зубы, забираться, постоянно что-то преодолевая и с чем-то борясь. В таком случае решение психологических проблем лучше сравнивать с подъемом из ямы, а не с восхождением на гору.

Не всегда технология полностью освобождает от борьбы и труда. Технология устраняет вторичные затруднения. Например, компьютер облегчил процесс написания текста и поиск информации, но само литературное творчество осталось в принципе прежним. Для того, чтобы обвинять принимающего таблетку в том, что он совершает нечестный маневр и вместо трудного процесса настройки внутреннего баланса выбирает легкую доступность результата, нужно видеть в самом процессе нечто ценное само по себе. Так человек, любящий рубить дрова, наверное, осудит человека, проведшего к себе в дом центральное отопление.

Трудоемкая перестройка внутреннего психического пространства может выглядеть морально предпочтительнее в сравнении с «быстрыми» фармакологическими решениями, если она, кроме избавления от болезненных симптомов, приносит дополнительные желаемые эффекты. Как в известном «пари Паскаля», есть два способа жить: если выбрать трудный способ, мобилизующий духовные силы на борьбу за совершенство (у Паскаля это путь веры), то в случае истинности этого духовного пути, выигрыш будет больше. Но и в случае если ставка сделана на ошибочное мировоззрение, человек все равно не проиграет. Молитва избавляет от патологического симптома, и таблетка делает то же самое, но молитва предпочтительнее, поскольку она связана с другими улучшениями в жизни (предполагается, что религиозный человек становится более нравственным). Однако – и это очень важная жизненная подробность – бывает так, что молитва (духовное делание, превозмогание, самосовершенствование, следование по пути Воина и т. п.) не приносит облегчения, симптоматика остается, а страдание получает еще большую власть над человеком.

Строго говоря, в религии действующей терапевтической силой является не молитва или что-либо еще, предпринимаемое человеком самостоятельно. В христианстве причина благотворных изменений находится вне человека. Этот момент учитывается и специально подчеркивается в программе лечения зависимостей «12 шагов». Второй шаг там формулируется так: «Мы пришли к убеждению, что только Сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие».

Отношение к молитве (и религии в целом) как к психотерапевтическому инструменту низводит Бога на уровень древнего демона, на которого можно принудительно влиять и которым можно пользоваться. В этом слабость христианской психотерапии во всех ее изводах. На христианство предлагается смотреть как на еще один многообещающий метод решения личных проблем, включая психические расстройства.

Убедив себя в том, что христианством можно лечиться (как лечатся травами, массажем и т. д.) можно пойти дальше и рассортировать лечебные методы по степени их «духовности». Психофармакологическое вмешательство при депрессии выглядит не особенно «духовно».

Хорошо иллюстрирует противоречивость такого подхода притча о человеке, чей дом оказался в центре наводнения. Человек молился о помощи и, когда мимо проплывала лодка со спасателями, он отказался выходить из дома: «Спасибо, не надо. Меня спасет Бог». И так повторилось три раза, пока он не погиб. На небе он обиженно спросил Бога, почему Бог его не спас. «А кто, по-твоему, послал тебе три лодки?» – ответил Бог.

Наводнение – это депрессия, а лодки – это лекарства от депрессии.

Признание депрессии и других пограничных или, как их еще раньше называли, невротических расстройств чисто медицинской проблемой – сложный момент для адепта любой религии или духовного учения. Социологи называют это медикализацией, имея в виду переосмысливание жизненных проблем как медицинских явлений и перенаправление поиска решения проблем в область медицины.

С социологической точки зрения медикализация опасна затушевыванием всего немедицинского, что есть в жизни психически разбалансированного человека. Перепоручение работы с душевными неурядицами врачам мешает основательно вникнуть в социологические аспекты депрессии и других подобных состояний. Радикальная медикализация освобождает от необходимости менять среду обитания, ведь если первоисточник проблем депрессивного человека в нарушении нейротрансмиссии, то нужно лишь найти способ наладить сломавшийся биологический механизм.

Критики медикализации обращают внимание на то, что многие состояния психики очень сильно зависят от жизненных обстоятельств, и поэтому медицине лучше вообще отойти в сторону. Медицина должна заниматься только органическими проблемами, которые существовали бы в любом социальном контексте.

В жизни практически невозможно найти примеры незамутненной однородности в сфере психических проблем. Почему у пациентки N депрессия? Потому что есть нейробиологическая причина? Или потому что она замужем за деструктивным пьяницей? Медикализировать жизненную ситуацию пациентки N – значит бросить силы на исправление первого фактора. Критики такого подхода скажут, что N не помогут лекарства, ей следует в первую очередь разобраться с жизненными приоритетами и отношениями с мужем.

Однако она почему-то ввязалась в эти отношения и продолжает в них находиться. Видимо, что-то в ее сознании делает эти отношения возможными (и нужными). А сознание не отделено от тела.

Доводя рассуждения о вреде медикализации до логического предела, можно представить себе таблетку, сглаживающую любое недовольство, появляющееся в душе человека, и тем самым снимающую вопросы о каких-либо социальных реформах. Проще говоря: если медикализировать весь негативный жизненный опыт, с которым сталкивается человек, то никаких изменений во внешнем мире (обществе, государстве) не потребуется. Нужно будет просто обеспечить всех подходящими препаратами.