Дмитрий Филиппов - Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

Наконец-то было юридически, ex cathedra, провозглашено, что считать марксистской теорией о психике. В 1920-е гг. разные психологические школы, поначалу свободно чувствовавшие себя в СССР, как женихи за невесту, боролись за признание собственной уникальной совместимости с марксизмом. Все хотели быть марксистскими психологами.

С марксистской психологией была такая же проблема, как и с марксистской генетикой, ее приходилось выдумывать из ничего, подстраивая науку о психике под государственную идеологию. Но в 1920-х гг. это был относительно свободный процесс, при том совершенно безуспешный, никакого единого советского, марксистского учения о психике и психопатологии создано не было. В 1930-е гг. партия приказала назвать ту теорию, которую можно будет объявить единственно верной.

Но дальше «цитатничества», т. е. загромождения психологических текстов выписками из Маркса, Энгельса и Ленина, дело не шло. Павловские сессии поставили точку в этом трудном деле.

Это довольно интересная тема, как и почему Павлов был возведен на пьедестал автора единственной адекватной марксизму теории психики. Начать с того, что Павлов в 1920-х гг. фрондировал и только под конец жизни стал демонстративно лоялен советской власти. В 1920 – начале 1930 гг. Павлова часто критиковали как недостаточно марксистского ученого, который стремится свести все к физиологии, будто кроме физиологии ничего нет. В этом смысле Павлов был просто более честным в отношении марксизма, чем другие советские ученые того времени. Не смешивая рефлексологию и марксизм, он тем самым выражал уважение к существованию границ между изучением общества и изучением центральной нервной системы. К чему тратить время на интеллектуальную акробатику, выдумывать марксистское учение о высшей нервной деятельности, если сам Маркс считал, что единственной психологией, т. е. единственной сферой, где научно изучается внутренний мир человека, является «история промышленности и возникшее предметное бытие промышленности» [23].

Советское правительство 1930-х гг. остановило свободное развитие профилактической психиатрии и вмешалось в тонкую проблему гипердиагностики, навредив науке и обществу. К сюжету с гипердиагностикой в советской психиатрии обычно обращаются в связи с историей советской «карательной психиатрии» – использованием медицины для подавления свободомыслия в стране. Однако, как показывает история более раннего периода, взаимоположение власти и психиатрии в СССР не всегда было одинаковым, и формы контроля над научной общественностью со временем менялись.

Амбиции психогигиенического направления и, говоря шире, автономного психиатрического сообщества спровоцировали административный ответ в стиле того времени. Психиатрию немножко прикрыли . В 1928–1931 гг. издавалось 16 научных журналов, посвященных психоневрологическим проблемам. К 1934 г. эту сферу научного творчества сузили до минимума. В последующие 20 лет издавалось:

0 журналов о психологии,

0 журналов о психоневрологии,

1 журнал о психиатрии («Журнал невропатологии и психиатрии», не считая выходившего до 1941 г. журнала «Советская психоневрология»),

1 журнал о педагогике («Советская педагогика») [24].

Наука о психике оживает только после смерти Сталина.

1. Сироткина И. Е. Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России. Вопросы истории естествознания и техники. 2000. № 1.

2. Oosterhuis H. Outpatient Psychiatry and Mental Health Care in the Twentieth Century: International perspectives. (ed. by M. Gijswijt-Hofstra and H. Ooster-huis) Psychiatric Cultures Compared: Psychiatry and Mental Health Care in the Twentieth Century. Amsterdam University Press, 2006.

3. Ibid.

4. Розенштейн Л. М. Психиатрия и профилактика нервно-психического здоровья. Труды Первого всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. М.-Л.: Гос. медиздат, 1929. С. 180–197.

5. Каннабих Ю. История психиатрии.

6. Розенштейн Л. М. Op. cit.

7. Каннабих Ю. Op. cit.

8. Dufaud G. New Approach to Madness: the Development of the Outpatient Psychiatry in Soviet Russia in the 1920s and in the Early 1930s. History of Medicine. 2015. Vol. 2. № 3.

9. Zajicek B. Soviet Madness: Nervousness, Mild Schizophrenia and the Professional Jurisdiction of Psychiatry in the USSR, 1918–1936. Ab Imperio. 2014 № 4.

10. Everyday Life in Early Soviet Russia. (ed. by C. Kiaer and E. Naiman) Indiana University Press, 2005.

11. Joravsky D. The Construction of Stalinist Psyche. (ed. by S. Fitzpatrick) Cultural Revolution in Russia 1928–1931. Ontario, 1978.

12. Розенштейн Л. М. Op. cit.

13. Розенштейн Л. М. Op. cit.

14. Кольман Э. Я. Политика, экономика и математика // На борьбу за материалистическую диалектику в математике. Ред. Э. Кольман М. 1931. С. 53.

15. Постановление ЦК ВКП(б) О журнале «Под знаменем марксизма». (Утверждено Политбюро ЦК ВКП(б) 25.I.1931 г.)

16. Joravsky D. Op. cit.

17. Сталин И. В. Отчетный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б). 26 января 1934 г.

18. Гиляровский В. Психогигиена и психопрофилактика. (под ред. Ю. Александровского) Пограничная психиатрия. РЛС, 2006.

19. Zajicek B. Op. cit.

20. Zajicek B. Op. cit.

21. Zajicek B. A Soviet System of Professions: Psychiatry, Professional Jurisdiction, and the Soviet Academy of Medical Sciences, 1932–1951. (ed. by S. Grant) Russian and Soviet Health Care from an International Perspective. 2017.

22. Ibid.

23. Маркс К. Экономико-философские рукописи 1844 г.

24. Joravsky D. Op. cit.

Фармакологические компании уменьшают инвестиции в разработки новых лекарств для психиатрии. В 2006–2016 гг. количество исследовательских программ в области психофармакологии, организованных Большой Фармой [80] Большая Фарма – мировые лидеры фармацевтической промышленности. В их числе компании, производящие несколько широко применяемых психофармакологических средств (по данным «Access to Medicine Foundation», 2016 г.): Sanofi (Франция), Merck (США), Johnson & Johnson (США), Novartis (Швейцария), Pfizer (США), GSK (Великобритания). , сократилось на 70 % [1]. Pfizer уменьшил объем исследовательских программ, а GSK фактически остановил разработку новых препаратов психиатрического профиля [2].

Может быть, люди перестали болеть? Может быть, существующие лекарства настолько эффективны, что новые просто не нужны? Может быть, психофармакология не приносит прибыль?

Ничего подобного. Люди болеют, эффективность лекарств ограничена, а психофармакологический бизнес прекрасно помнит легендарный успех таких препаратов, как валиум и прозак.

Конечно, у этого бизнеса есть свои особенности. Даже для монстров Большой Фармы работа в психиатрии затруднена риском потерять инвестиции, не завершив испытания новых препаратов. Время исключительных прав на коммерческие хиты, вроде препаратов группы СИОЗС, прошло. В 2019 г. антидепрессанты, произведенные Большой Фармой, уступят дженерикам половину рынка в сопоставлении с 2004 г. [1]. И большие компании как будто не стремятся придумывать что-то новое в этой сфере медицины.

Объяснение надо искать в новейшей истории науки. Психиатрия просто не может предложить ничего нового. Лекарства, используемые в начале XXI века, по сути ничем не отличаются от веществ, с изобретения которых в середине XX века началась эра психофармакологии.