Патрисия Эванс - Не бьет, просто обижает [Как распознать абьюзера, остановить вербальную агрессию и выбраться из токсичных отношений] [litres]

По мере продвижения по этому пути вы, вероятно, откроете в себе новые таланты и способности и по-новому посмотрите на себя. Если ваши способности постоянно отрицались или тривиализировались, то вы обнаружите, что некоторые ваши недостатки – на самом деле достоинства. Свободный дух, которому позволяют расти, открывает в себе новые силы.

Полнее осознавая агрессию, которой подвергались, вы можете обнаружить у себя ранее неизвестные вам чувства. Отказавшись от иллюзии отношений, вы можете ощутить скорбь от утраты всего того, чего на самом деле у вас не было.

Часть процесса восстановления – это скорбь от утраты, а часть скорби от утраты – это восстановление духа. Люди часто скорбят о том, чего у них никогда не было. Например, женщина может осознать, что партнер никогда не принимал ее такой, какая она есть, из-за своей непреодолимой потребности контролировать и доминировать над ней. Ее скорбь будет признанием того, что ее недооценивали как человека, не видели в ней каких-то достоинств. Она не почувствует такой утраты – утраты того, чего у нее никогда не было, – пока ее дух не осознает такие свои потребности и права.

Когда жертва вербальной агрессии осознает, что ее не любили, а только контролировали, она скорбит об отсутствии любви, потому что знает, что достойна любви и уважения.

В этом смысле скорбь – сознательное признание и проявление того, что дух уже знает. Посредством скорби мы сознательно признаем ценность духа, а тоскуя об утрате, восстанавливаем эту ценность. Так мы обретаем целостность.

Когда жертва вербальной агрессии осознает, что ее не любили, а только контролировали, она скорбит об отсутствии любви, потому что знает, что ее могут любить. Посредством этого она обретает самоуважение Реальности II. Она знает, что достойна любви и уважения.

Первое, что я заметила в Оливии, – это ее глаза, огромные и темные; они смеялись, сверкая, словно хрусталь. Она пообещала мне рассказать о себе, и через несколько дней мы сидели в небольшом ресторане, пили кофе, обменивались любезностями и приближались к нашей цели.

– Я не всегда была такой счастливой, – сказала она. – Никогда не забуду день, когда мой муж превратился в незнакомца прямо у меня на глазах. – Помедлив, она добавила: – Но обычно я не думаю об этом.

– Вы выглядите довольной жизнью, – заметила я.

– О да, несмотря ни на что, жизнь прекрасна. На меня давно не кричали, и меня давно не одергивали. Я замечаю таких людей сразу. Это можно разглядеть минуты за две, не больше. Но тогда почти каждый день я ощущала себя оскорбленной и задетой и пыталась понять почему.

На ее лице отобразилось былое замешательство.

– И ваша жизнь начала меняться, когда у вас появилось это странное ощущение? – спросила я. – Расскажете про него?

Она пожала плечами и огляделась, словно убеждаясь в том, что никто не подслушивает. В кафе сидели только мы.

– Я сама до этого дошла. Сама, – повторила она.

Я ободряюще кивнула, думая: «Может, она застала мужа с другой женщиной? Или случилось что-то еще?»

– Я сама поняла, что Дик (мой бывший) живет в каком-то другом мире. Мы прожили вместе шестнадцать лет, когда я вдруг узнала – поняла, что он делал со мной все это время и что это было неправильно. Вы понимаете?

– Да, – кивнула я, отметив про себя, что, несмотря на уверенный голос, ее выдает смущенное выражение лица.

– Но я долго этого не замечала. Странно. Если такое случалось с кем-то другим, я могла сказать: «Эй! Да это неправильно!» – но прошло немало лет, шестнадцать, кажется, – она улыбнулась, – прежде чем я осознала, что это происходит со мной.

– Вы хотите сказать, вам не казалось, что он делает что-то не то, когда кричит и огорчает вас? – спросила я.

– Ну да, так и было. Да, я была недовольна тем, как все складывается, но почему-то думала, что должна терпеть и что обижаться неправильно. Или должна воспринимать эти случаи как-то иначе. Почему мне становилось так плохо, если он, по его словам, «ничего не делал»? Мне казалось, я должна объяснить ему, что думаю и говорю, чтобы он не злился на меня.

Мы подлили в чашки еще немного кофе.

– Значит, вы думали, что неправильно обижаться на него, когда он кричит на вас? Но почему? Что заставило вас так думать? – спросила я.

Она закрыла глаза и склонила голову набок, словно вызывая в памяти сцену из прошлого. Потом выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза:

– У него всегда находилась причина [выходить из себя], казавшаяся разумной. Вот почему. Но в тот день, когда он превратился для меня в незнакомца, я поняла, что ошибаюсь.

Я перевернула кассету в диктофоне. Она подождала.

– Вы можете рассказать, что случилось и что вы тогда чувствовали? – спросила я. – Мне хотелось бы узнать – понять, как это происходит.

– Да, случилось вот что. Мне кажется, что мою жизнь изменило не столько случившееся, сколько то, что я наконец-то поняла происходящее .

Однажды у нас гостили друзья, – начала она. – И решили остаться на ночь. Вечером, когда Дик еще не вернулся, подруга спросила, есть ли у меня яйца с хлебом. Они хотели поджарить тосты и съесть их с яйцами всмятку. Я сказала, что у меня все есть, и спросила, не хотят ли они что-то еще. Но они больше ничего не хотели. Это было их любимое блюдо.

Утром, когда я пила в саду кофе, а они собирались, Дик вдруг вышел из-за угла, встал напротив меня и сказал: «Я в магазин за пирожными к кофе». (Он покупал их почти каждое воскресенье.) Потом спросил: «Тебе что-то нужно?» Я тогда расслабилась, мне стало хорошо от того, что он спросил и, казалось бы, позаботился обо мне. Я быстро подумала о том, что мне нужно, что осталось на кухне, сколько пирожных потребуется, а также сколько хлеба с яйцами. Я подумала обо всем этом одновременно (ну, знаете, как это бывает) и решила, что ничего не нужно. Я не хотела его задерживать или что-то еще.

«Спасибо, – сказала я. – Думаю, ничего не нужно. Наверное, они не будут кофе с пирожными».

И тут Дик разъярился. Лицо его покраснело, глаза расширились. Челюсти сжались. Он грозно посмотрел на меня и закричал. Я испугалась от того, что он так громко кричит. Его слова вонзались в меня, словно пули. «Мне наплевать! Я покупаю пирожные не для них. Я покупаю их для себя!» И он ушел. Повернул за угол и исчез так же неожиданно, как и появился.

Рассказывая, Оливия смотрела в пространство, словно пребывая в своем мире. Закончив, она посмотрела на меня и слегка приподняла брови, будто вспоминая, насколько этот случай показался ей странным.