Элизабет Лукас - Источники осознанной жизни. Преврати проблемы в ресурсы

В своих статьях Рюдигер Поль указал на опасность заблуждений, возникающих из-за ретроспекции. Более поздние события «изменяют» знания о том, что произошло раньше. Если, к примеру, человек в 30 лет подавал заявление о приеме в учебное заведение, то он еще не знал, будет ли принят. Но в 34 года он точно знает, приняли его тогда или нет и как это отразилось на его жизни в течение следующих четырех лет. Информация, которой он располагает теперь, оказывает влияние на его тогдашнюю оценку ситуации и склоняет его к ошибочному суждению в духе: «Так и должно было случиться!», «Я сразу понял, что так и будет!», «Другого я и не ждал!» и т. д.

В ретроспекции такая подмена суждений переносится и на других участников прошлых событий, например, при попытке воспроизвести обстоятельства дорожного происшествия. Спустя некоторое время после аварии предпринимается ее мысленная реконструкция, чтобы понять задним числом, как это могло произойти. Но знание всей цепочки событий порождает обманчивые представления о якобы имевшейся возможности удержать ситуацию под контролем и избежать несчастья (что в действительности было совсем не так) и соответствующие упреки в адрес причастных к происшествию лиц: «Разве вы не понимали?», «Как вы только могли!», «Я бы действовал совершенно по-другому…» и т. д. Особенно ярким примером подобных искажений Рюдигер Поль считал историографию. Анализируя по прошествии времени определенные общественно-политические процессы, представители молодого поколения склоняются к тому, что их можно было заранее спрогнозировать и своевременно скорректировать, хотя на самом деле это было абсолютно нереально.

Ученые пытались с помощью манипулирования в лабораторных условиях сократить количество ошибок ретроспекции – но эти попытки оказались безуспешными. В том числе не помогли и мотивационные объяснения искажений ретроспекции. Эти объяснения исходили из того, что у человека были мотивы представить прошедшее событие в приукрашенном или завуалированном виде. Так, в примере с Дунаем можно было допустить, что участники эксперимента хотели выглядеть в глазах организаторов опыта более эрудированными, чем были на самом деле, и поэтому специально подгоняли свои первоначальные оценки длины реки ближе к правильному ответу. Однако та же самая ошибка возникала, когда их просили предположить, что думают о длине Дуная другие, и вспомнить о своих предположениях после получения достоверной информации. Очевидно, что в последнем случае положительный образ собственного «я» и другие привлекательные социальные ценности не играли ни малейшей роли.

В 1990-е годы «мотивационные объяснения» были заменены «когнитивными объяснениями». К тому времени стало понятно, что этот феномен «отражает нашу почти безграничную способность к усвоению информации» (Поль). Каждая дополнительная информация о предмете тотчас вписывается мозгом в уже имеющиеся знания, так сказать, «кодируется», при этом старые знания «обновляются» – а это значит, что они изменяются! Оказывается, явление, которое при определении и описании ошибки ретроспекции предстает в негативном свете (как искажающее, обманчивое и ведущее к заблуждениям), в действительности играет положительную роль и несет в себе большой, самой природой заложенный смысл, поскольку для нашей дальнейшей жизни и для нашего блага обновление суждений и интерпретаций гораздо важнее, чем точное сохранение в памяти давно прошедших событий.

Вернемся еще раз к примеру с Дунаем. Если посмотреть на него с точки зрения нейрональных процессов, то, говоря упрощенно, в мозге сформировались два отдельных следа памяти: след первоначального ответа и след узнавания фактической информации. Чем глубже след правильного ответа, тем грубее ошибка ретроспекции. Это было подтверждено измерениями В. Хелла [19].

То есть чем интенсивнее перерабатывается новая информация, тем более значительный след она оставляет в памяти (след правильного ответа) и тем сильнее ее влияние на воспоминание о старом знании. Поначалу одновременное существование двух следов лишь затрудняет доступ к старому следу, но постепенно он сходит на нет, заменяется новым.

• • •

Давайте теперь посмотрим, какое значение этот феномен имеет для психотерапии. Форма диалога между пациентом и психотерапевтом, принятая в психотерапевтической практике, предполагает их совместный ретроспективный обзор истории жизни пациента. Это вытекает из потребности пациента рассказать, что его тяготит – ведь у каждой проблемы есть своя история. В наши дни этому диалогу уделяется значительно больше внимания, чем раньше, однако психотерапевт все же не имеет собственных воспоминаний о том, как протекала жизнь его собеседника, и поэтому для получения целостной картины вынужден пользоваться воспоминаниями пациента. Если эти воспоминания искажены ошибкой ретроспекции, то искажено и знание психотерапевта. И здесь на первый план выходит серьезный вопрос: способен ли в принципе психотерапевт на базе искаженной информации оказать человеку адекватную помощь? Или с другого конца: не должна ли адекватная помощь психотерапевта основываться на осторожном «контр-искажении» информации?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, нам нужно вспомнить, когда повышается опасность (или шанс) возникновения ошибки ретроспекции у человека. Как мы видели, это происходит в том случае, если со старым следом памяти пересекается второй след, оставленный новой информацией. Кто или что оставляет второй след памяти у человека? Опираясь на наш пример, можно сказать: это тот, кто сообщает ему, какова фактическая длина Дуная.

Для иллюстрации этого я приведу два примера ситуаций, которые широко распространены и способны нанести большой вред душевному здоровью.

• • •

Чтобы решить свои проблемы, человек ищет помощи в психологической литературе и читает о связи между эмоциональными перегрузками в детстве и проблемами в зрелые годы. Консультант, к которому он обращается, часто поощряет его к дальнейшему тщательному рассмотрению стрессогенных факторов детства. И человек действительно рассматривает их очень тщательно, можно сказать, через увеличительное стекло – так, что воспоминания о печальных и болезненных случаях приобретают особую интенсивность. Наряду со старым следом памяти, в котором все волнующие события, как хорошие, так и плохие, были выстроены друг за другом в хронологическом порядке, посредством оценки и отбора исключительно тяжелых переживаний (которые и считаются причиной нынешнего расстройства) закладывается второй след памяти. И в данном случае он содержит информацию не о длине Дуная, а о том, каким ужасным было собственное детство – «фактически» было!