Елена Попова - Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

Настя еще раз заставила Дракончика сделать уроки и снова отправила в Школу. Дракончик снова получил „два“ за то, что в этот день они изучали спинозавра и Дракончик неправильно его нарисовал: там, где хвост, поместил язык, а вместо языка — хвост. Он ошибся, потому что рисовал спинозавра первый раз!

Дома Настя дала Дракончику инструкцию, и по инструкции он нарисовал правильно! Он понес задание в Школу, а Настя полетела за ним посмотреть.

На следующий день Дракончик принес в школу портрет Насти, он хотел получить „пять“. Но когда он показал его, то ему поставили „шесть“!!!

После школы Дракончик шел домой, и на него сзади хотел напасть Настоящий Злой Волк с точно таким же черепом, как у спинозавра. Настя увидела это в окно и вовремя дала Дракончику волшебную палочку. Тогда Дракончик наколдовал Волку заячий хвост и заячьи уши. Испугался Волк и подумал, что стал Волкозайцем, и побежал домой к Волчице. Дракочик и Настя, сидя дома, долго хохотали над Волком, так хохотали, что у Насти выступили слезы. Дракончик подумал, что она плачет, вытер ей слезы. Но она смеялась. И тут Настя сказала:

— А хочешь увидеть живого динозавра?

— Конечно! А как? Они же вымерли 70 миллионов лет назад!

— Надо изобрести Машину Времени! Она может перемещать тебя в прошлое или будущее — куда захочешь! Но это сложная машина, волшебная палочка не поможет. Надо много учиться и изучить эту машину.

Дракончик обрадовался и стал ходить в школу, и учился там на одни шестерки!

Вскоре он построил Машину Времени, и они с Настей поехали в прошлое. Там они увидели настоящего живого спинозавра. Дракончик даже запрыгал от счастья!!! А еще он подружился с семейством птеродактелей, и они пригласили его в свой домик. Покормили рыбкой, напоили водичкой. Они пожили у них два дня и отправились домой.

Дома Настя нарисовала две картинки: спинозавра и птеродактиля, чтобы Дракончик мог их изучать.

Он перестал бояться школы и очень хорошо учился!»[6]

Проблема с посещением школы была решена. Но важнее, что отношения мамы и сына перешли на новый уровень доверия. Степа поверил в себя, сам нашел аргументы, зачем ему нужно ходить в школу. А еще они вместе с мамой написали несколько новых сказок и даже выпустили свою первую книгу. Как опытный сказкотерапевт подтверждаю: у Степы определенно есть талант.

«Мой ребёнок не умеет проигрывать…»

Что стоит за этой фразой? Научите его проигрывать? Научите меня быть рядом с тем, кто проигрывает? Или это о достойном поведении во время состязаний?

Если проигрывать — это умение, следовательно, его нужно постоянно отрабатывать. То есть нужно создать условия, в которых ребенок проигрывает, раз за разом укрепляя навык. Мне, если честно, такой способ не нравится, и я уверена, что положительных результатов он не принесет. Потому что фраза «Мой ребенок не умеет проигрывать» означает: «Я хочу, чтобы мой ребенок, проигрывая, держался достойно». Детям мы этого не говорим, а посылаем противоречивые сигналы о важности победы и пользе проигрыша одновременно. Мы хотим, чтобы они стремились к победе, и у нас имеется богатый арсенал средств воздействия — это и уничижительные возгласы в адрес проигравшей команды, и подбадривание ребенка, и наставления. При всем этом наши уверения, что проигрывать нужно уметь, звучат неправдоподобно.

Проигрывать не любит никто, не рассчитан человек на проигрыш. Спокойное отношение к поражению доступно немногим — это мудрецы, старцы, монахи. Дети к этим категориям не относятся, да и вышеперечисленные достойнейшие люди не сразу пришли к такому восприятию мира и гармонии.

— Мама, представляешь, я первый раз играл и выиграл !

— Вот это да! Молодец!

Мудрая мама в этот момент восхищается ребенком, разделяя его восторг. Не подвергает сомнению ценность победы фразами «Наверное, во что-то простое играли» или «Новичкам везет» и т. д.

В моей практике был случай. На протяжении шести месяцев ребенок приходил на занятие и выбирал одну и ту же настольную игру. Играл, выигрывал и каждый раз расцветал, каждый раз радовался, вскакивая со стула и размахивая руками. В эти моменты с него слетали присущие ему обычно вялость и общая расслабленность. Максим ходил ко мне на развивающие занятия, а дети их всегда не любят, потому что приходится трудиться в неуспешной для себя области. То есть они идут на урок и знают, что у них точно что-то не получится. Так было и с Максимом.

Любовь к проигрышу невозможна и противоестественна. Но можно научить поведению в проигрышной ситуации. Например, тренер по шахматам Марина Николаевна Картапольцева поделилась такой стратегией. На соревнованиях, когда соперники определены, она оценивает силы и всем спортсменам раздает задания. Кому-то нужно победить в определенном количестве партий, кому-то сыграть вничью, а юным спортсменам особое задание: «Если выиграешь хоть одну партию, то ты — супегерой, а если нет, твоя главная задача — ни разу не заплакать». И тогда для ребенка нет непонятных поручений «держаться достойно», «уметь проигрывать», а есть внятное задание, которое нужно выполнить. И заметьте, установку на победу Марина Николаевна у детей не отнимает, она еще и сообщает каждому о том, что верит: победа возможна.

Еще одно важное условие при освоении науки проигрыша — это возраст ребенка. Чем он младше, тем хуже умеет контролировать свои эмоции. Дошкольник, скорее всего, отреагирует бурными слезами, криками, начнет валяться по полу. Конечно, многое зависит от темперамента ребенка, и не все дети так поступают, но в возрасте двух-трех лет такое поведение — вовсе не патология. Многие родители расценивают эту реакцию как свою ошибку, связанную с неумелым родительством, а ситуацию неуспеха — как непоправимо травмирующую ребенка, и поэтому всячески оберегают своих детей от подобных историй. Только вот если ребенок не накапливает опыт преодоления трудных ситуаций, он не учится контролировать свои эмоции, поскольку его все время спасают взрослые, и, как следствие, становится инфантильным, эмоционально изнеженным. Школьники семи — девяти лет демонстрируют эмоциональные реакции малышей четырех-пяти лет. А значит, они не могут контролировать себя и часто ссорятся со сверстниками, обижаются, дерутся или замыкаются.

Лучшее, что могут сделать взрослые в ситуации, когда у ребенка истерика, — это быть рядом, стать тем, на кого можно опереться. Помогают фразы «я с тобой», «я рядом», «я вижу, как тебе плохо». Не помогают — «успокойся», «все будет хорошо», «прекрати сейчас же», и, хотя сказанные грубо и решительно, эти фразы могут пресечь плач, они не научат ребенка управлять эмоциями. Уже после того, как он успокоится, с ним можно поговорить о случившимся с точки зрения выгоды, получения опыта и дать оценку событию в перспективе жизни (но опираясь на детский опыт).