Елена Попова - Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

В этот период родителям важно помнить, что для того, чтобы научиться принимать решения в жизни, подростку просто необходимо самому ошибаться и находить выходы из неприятностей. Несчастная любовь, стыдные поступки, о которых узнали друзья, сомнительные компании, переживания по поводу собственной привлекательности… Все эти запредельные ситуации и зашкаливающие эмоции ни в какой другой период времени не знают такого расцвета. И я прекрасно понимаю родителей, которые вовсе не хотят, чтобы подросток испытывал тяжелые эмоциональные перегрузки. Однако правда в том, что его организм на них рассчитан и под них заточен. Почему же тогда в современном мире так высок показатель подростковых суицидов? Свою роль играет импульсивность детей, подростковый максимализм, но нельзя списывать со счетов и отсутствие опыта проживания тяжелых испытаний.

Вместо того чтобы ограждать детей от возможных неприятностей, нужно обеспечить максимальный доступ «к телу» родителя. Не только говорить, но и доказывать на практике, что к вам можно прийти за советом. Что вы всегда выслушаете, поддержите и будете вместе искать выход из сложившейся ситуации, какой бы тяжелой она ни была.

А еще подростковый период — это проверка границ. А что мне можно?! Вспоминаю пример с дрессировкой собак. Молодой пес подрос и стал дотягиваться до вещей на журнальном столике. Там лежали перчатки хозяина. Пес смотрит на хозяина, прикусывает перчатки и начинает медленно тянуть их со стола. Хозяин запрещает. Пес отпускает, сидит в раздумьях. Уходит. Приносит свой мяч, кладет его на журнальный столик, а затем медленно начинает его оттуда тянуть. Хозяин смотрит и ничего не говорит. Пес стянул мяч и снова тянется за перчатками. Хозяин снова запрещает. С подростками так же, только некоторые очень настойчиво пытаются тянуть запретное. И если в этот период родителям не хватит терпения спокойно запрещать «перчатки» и разрешать «мяч», то и без того напряженная атмосфера в доме взрывается.

Подростки должны знать, что, вернувшись домой, они получат поддержку. Если я пришла, рассказала, что «стянула перчатку», то есть совершила то, что и сама назову запретным, то лучшее, что сможет сделать родитель, — это сказать: «Давай думать, что с этим можно сделать. Варианты: отдать, извиниться, обратиться к специалисту, уехать в другую страну».

Это все возможно при условии, что у родителя есть вера в своего ребенка. Что он убежден в чистоте помыслов, а не в злой расчетливости. Но чаще срабатывает обратная реакция — обвинение. Я встречалась с этим множество раз во всевозможных сочетаниях:

«Он это специально, чтобы мне больнее сделать!» — мама про сына-подростка, который нахватал двоек по математике. А на самом деле у ребенка серьезный конфликт с учителем.

«Она мне хамит и мстит, только я никак не пойму за что!» — мама про десятилетнюю девочку, которая изо всех сил старается понравиться ей, но слышит только замечания и упреки. А потому срывается и злится.

И даже: «Он никого не уважает! Огрызается, отказывается выполнять задания, чуть что — сразу слезы!» — возмущается мама шестилетки, к которому предъявляются очень высокие требования со стороны мамы, бабушки и дедушки. Причем всем нужно что-то свое. Дедушке — чтобы был самостоятельным и жестким. Бабушке — ласковым и послушным. Маме — настойчивым, аккуратным, послушным, дружелюбным, успешным в спорте, ловким, и чтобы не плакал!

А еще важно знать, что в этот период все родители совершают ошибки. Отдаляются от детей, портят с ними отношения, ругаются и испытывают боль и вину. Но уж коли человечество не вымерло, то, наверное, это не фатальные провалы. Именно ошибки приводят к новым знаниям. И отношения строятся по-новому, с учетом наломанных дров.

Для подросткового периода неестественна только тишина. В ней прячется ужас, злость, тонкое поскуливание или взрыв сверхновой. Подростки еще готовы делиться всем этим, только нуждаются в чрезвычайно подготовленной среде. Им кажется, что они хотят полного принятия, но на самом деле готовы спорить до хрипоты, отстаивая свою точку зрения, и не всегда могут поверить, что родители по-настоящему их поняли, согласились и настроены договариваться.

Вот история.

Викина мама пришла ко мне в полной растерянности. У нее никогда прежде не было проблем с дочерью. Прилежная ученица, любящая и заботливая сестра. У них и тайн почти не было, могли обо всем поговорить, как подружки. А в середине учебного года ребенка как подменили: дерзит, хлопает дверями, с телефоном спит, ест, ходит в душ. Любое замечание — в штыки. На попытки поговорить Вика закатывает глаза, небрежно вздыхает: «Ну, давай, говори!»

Мама понимает: что-то происходит, но Вика не дает ей никаких объяснений. Зато дает повод для паники.

На первых встречах Вика жалуется на маму («Достала, не понимает, запрещает телефон, а у меня там вся жизнь!»), на придирки учителей, рассказывает, какая она крутая в классе. Охотно говорит о своей семье, откровенно восхищается папой. Настойчиво расспрашивает меня о моей личной жизни — муж, дети, возраст, когда замуж вышла. За пять минут до окончания встречи — вопрос: как я отношусь к ЛГБТ-сообществу? Как это я не знаю, кто они такие? Вскользь упоминает, расстаемся.

На следующей встрече:

— Вика, тебя что-то беспокоит в твоей сексуальной ориентации?

— Нет, ничего не беспокоит. Просто нравится символ радуги. Она веселая, а я с детства грущу и всего боюсь. Звуков, ветра, собак.

Еще час мы уделяем поиску причин ее страхов и методикам борьбы с беспричинными тревогами. За пять минут до окончания — вопросов нет, все понятно.

— Вот бы и ей тоже все понятно было… — подытоживает Вика.

Такая манера — сказать о чем-то важном «под занавес» — характерна в двух случаях: когда человек старается прощупать возможность задержаться у психолога или вопрос такой важный, что ответ на него получить страшно. Но пять минут — это очень много, и один верно заданный вопрос может решить, куда качнется маятник весов: уйдет ли подросток в глухую несознанку или откроет душу. Иногда важен не столько вопрос, сколько тон, которым он задан. Искреннюю заинтересованность сложно фальсифицировать, но мне и не нужно, мне действительно интересно, что происходит с Викой, и я спрашиваю:

— Ей — это маме или другому важному человеку в твоей жизни?

Рассказ уложился в три минуты. Вика и Саша приняли решение: по окончании одиннадцатого класса они поступают в институт, снимают квартиру или комнату и у них будет настоящая семья. Прекрасное продуманное решение. Вика, излагая его, сидит, слегка наклонившись, рассекая ладонью воздух, как будто отметает все возражения.