Николай Голубей - Узник Боли: исцеление от детских и взрослых травм

На следующий день после моего дня рождения, я попал в жесткую драку в трамвае. Я сам ее спровоцировал. Драка переместилась из трамвая на остановку. На меня напал один из мужчин, которые с нами дрались, и мой знакомый разбил ему бутылку пива об голову. Тот мужчина даже не повернулся в сторону моего друга и продолжил идти на меня. Я испугался, что он меня убьет. Он ударил меня, я потерял сознание. Я очнулся уже лежа на тротуаре. Когда я пришел домой, то понял, что пока я был без сознания, я опорожнился в штаны. Я знал, что об этом тоже знают мои друзья. Я чувствовал ужас, напряжение, что я опозоренный, беззащитный.

Я шел по улице и остановилась машине, в которой были мои друзья. Они предложили мне употребить наркотик, который я не употреблял до этого. Я согласился без раздумий, потому что у меня было ужасное состояние, которое накопилось за последние годы.

После того, как я укололся первый раз в жизни первинтином, у меня остался огромный синяк от локтя до кисти. Я очень боялся, что родители его увидят. Он был у меня две недели. У меня была паника, напряжение, страх

Хронический стрессор:

Я закончил техникум и поступил в университет. Я ужасно себя там чувствовал. Я снова был одиноким, я никого там не знал. У меня было ощущение, что я второй раз пошел в армию. В техникуме, я уже защитил диплом и там было уважительное отношение к выпускникам, а в университете я снова был на втором курсе. Я испытывал одиночество, что я лишний, обманутый в ожиданиях, разочарованный, изолированный.

В компании, где я общался на тот момент, все курили траву и бухали. Там осуждали употребление таблеток, а тем более инъекционных наркотиков. Я скрывал от них, что начал колоться. Я испытывал напряжение, несправедливость, что я осужденный, лишний.

Я брал у папы машину, когда их с мамой не было дома, и катался по городу с моими друзьями. Я не возил наркотики в машине, чтобы не было проблем с милицией. Однажды, я узнал, что мой знакомый спрятал наркотики под приборной панелью. Я чувствовал испуг, возмущение, что я обманутый.

Папа заставлял меня ездить с ним на дачу. Я ненавидел это! Я ненавидел рыбалку, я ненавидел быть с ним. Только когда я брал с собой наркотические таблетки, я мог комфортно себя чувствовать. Я испытывал ярость, напряжение, бессилие, что я обесцененный, подавленный.

Я начал активно воровать металлом на дачах. Однажды мы просидели несколько часов на втором этаже дачи, которую хотели обворовать, потому что думали, что нас окружили люди. Нам казалось, что они ждут пока мы спустимся. Это была галлюцинация от наркотиков. Я чувствовал паранойю, страх, напряжение.

Травмирующее событие:

Я попал в райотдел с марихуаной. Брат моего знакомого работал в этом райотделе, и я ему позвонил, чтобы он меня выручил. Но я просидел в этом райотделе три дня, пока меня не выкупили мои родители за 400$. Оказалось, что мои друзья бухали и забыли про меня. Это был сильный удар. Больше я с ними не общался. Я начал общаться только с теми, кто употребляет инъекционные наркотики. У меня была иллюзия дружбы с наркоманами.

Когда я сидел в райотделе, то я чувствовал обиду, бессилие, что я обманутый в ожиданиях, ненужный, покинутый, лишний, подавленный брошенный.

Описание рисунка:

На рисунке я сижу в камере райотдела сам. Я плачу. Я маленький и беззащитный. Я ждал помощи от людей, которых я считал друзьями, и они меня бросили.

Я помню это невероятное чувство бессилия, когда между мной и свободой 30–40 метров, но между мной и свободой 5 или 6 железных дверей. В камере не было туалета, я должен был ждать два раза в день, когда выпускали в туалет. Меня кормили один раз в день разбавленным супом и хлебом.

Я глубоко разочаровался в людях, которых я считал друзьями. Я вычеркнул их из жизни. У меня снова появился вакуум, в который очень быстро затянуло еще больше наркотиков, криминала и проблем. Еще больше мыслей про самоубийство. Еще больше одиночества и боли.

Хронический стрессор:

Я много лет жил тройной жизнью:

Для моих родителей, я был «хорошим парнем», я учился в техникуме и университете.

Для моих друзей, я был «авторитетом», своим парнем, готовым украсть и наехать на слабых.

Для самого себя, я был ранимым, слабым, неуверенным в себе, я очень хотел любви и о-ношений, но из-за страха и непроработанной травмы, я все больше уходил в наркотики.

Я чувствовал напряжение, страх, небезопасность, одиночество, изоляцию, что я лишний.

Травмирующие события:

Папа поймал на употреблении наркотиков: марихуаны, которую я курил дома и таблеток, которые я употребил на рынке. В какой-то степени, мне даже стало легче, потому что не нужно было больше постоянно ждать, когда все станет известно. Я чувствовал панику, напряжение, что я загнанный, подавленный, сломленный.

Травмирующее событие:

Меня не впустили на притон мои «друзья», люди с которыми я кололся. Когда у меня были деньги, то я был нужен. В тот раз у меня не было ничего и меня не впустили квартиру. Эта ситуация легла внахлест на такую же, когда я был в райотделе. Я решил, что больше не буду ни на кого надеяться и буду сам по себе. Если до этого я постепенно деградировал, то тут деградация пошла стремительно вниз.

В тот момент я чувствовал ярость, обиду, несправедливость, одиночество, что я отверженный, подавленный, лишний.

Описание рисунка:

На рисунке я стою ночью на улице. Я стучался в дверь и в окна к людям, которых считал друзьями. Наркотики действительно создали иллюзию, что мы друзья!

Я знал, что они слышали мои стуки в дверь и окно.

Снаружи я был в ярости, но внутри мое сердце было окончательно разбито. Я больше не доверял людям, я не мог больше ни на кого положиться.

Я начал сам покупать все необходимые прекурсоры для приготовления наркотиков, я начал сам готовить наркотики, я начал сам колоться. Моя деградация стала стремительной, как лыжник на крутом склоне!

Я помню, как сидел в парке и обсуждал сам с собой какую-то тему. Я обсуждал что-то сам с собой! Я испугался этого и пошел покупать радио, чтобы в ушах что-то играло.

Травмирующая ситуация:

Один из моих одногруппников в университете назвал меня наркоманом при других людях. Я чувствовал бессилие, горечь, подавленность, обиду, злость, что я лишний, отверженный.

Папа спал, и я решил приготовить дома наркотик. Мама зашла и увидела в моей комнате лабораторию: шприцы, вату, иголки. Я нашел ее плачущей в ванной. Я стал на колени и начал просить ее прощения, потом сам начал плакать. Мама меня начала успокаивать и сказала, что мы сможем вместе бросить наркотики. Потом она отвела меня в мою комнату. Когда она вышла, я достал шприц и укололся. В тот день я потерял чувство собственного достоинства. Я чувствовал напряжение, страх, панику, презрение, самоненависть, вину, что я обесцененный, недостойный.