Мэри Пайфер - Женщины гребут на север. Дары возраста

Чувство благоговения заставляет ощутить себя иначе — меньше и скромнее, с более острым восприятием связи с другими людьми. Мы не считаем себя особенными и не предаемся нарциссизму, скорее просто чувствуем себя частью человечества.

Некоторые люди особенно склонны испытывать благодать. Я знакома с несколькими женщинами, которые постоянно испытывают экстаз. Как написала Эмили Дикинсон, «жизнь так удивительна, что ни на что другое просто времени не остается».

Другим трудно найти путь к благодати. В течение многих лет у Сильвии на это просто не хватало сил. Вся ее жизнь была наполнена трудами и психологическим напряжением. Но однажды случилось чудо.

Был обычный вечер рабочей недели, Сильвия позвала всех ужинать. Льюис настоял, чтобы Макс надел рубашку к ужину, и внука это так разозлило, что он швырнул тарелку с ла-заньей на пол. Льюис вышел из-за стола и уединился в своей комнате у экрана телевизора. Грейси расплакалась. Сильвия положила порцию еды на тарелку и отправила Грейси в комнату Льюиса, чтобы та отнесла ему ужин. Потом обняла Макса и так и держала, пока он не успокоился. Затем она доела свою лазанью и начала уборку.

Потом Сильвия пошла к Максу, чтобы уложить его спать. Они прочли главу из «Домика в прерии», встали на колени у постели и помолились. Оба молились за Ленору и за то, чтобы завтра было лучше, чем сегодня. Когда Сильвия поцеловала Макса и пожелала ему спокойной ночи, он нежно погладил ее по щеке и произнес: «Бабуля, ты такая красивая». Сильвия посмотрела ему в глаза и поняла, что он говорил от всего сердца. Она состарилась, растолстела и болела, но Макс считал ее красивой. Ее окутало тепло. Макс весь будто светился. А она была именно там, где больше всего хотела быть. И знала, что это лучший момент в ее жизни. Это было прекрасно.

Всю свою жизнь Кестрел беспокоилась. Она постоянно была начеку и настороженно присматривалась к окружающим, чтобы не пропустить признаков того, что они собираются причинить ей вред. Но в этот последний год, когда у Эвелин обнаружили рак и она умерла, собравшиеся вместе родные и доброта Бекки исцелили ее. Впервые в жизни Кестрел расслабилась. Это было так ново для нее, что потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в собственном эмоциональном состоянии и признаться себе в своих чувствах. Когда они вернулись в Сиэтл, Бекка стала неотъемлемой частью ее жизни. Они вместе посещали мероприятия фонда «Прайд», защищавшего права меньшинств, тренировались и готовили по вечерам. Пока Бекка проверяла работы учеников, Кестрел разгадывала кроссворды. Она была знакома с семьей Бекки и ее матерью, даже провела Рождество в их доме.

Стоял теплый декабрьский день. Бекка позвонила ей и позвала прокатиться на пляж Руби Бич. Во время поездки они обсуждали, что купить на рождественский ужин, планировали безалкогольную новогоднюю вечеринку у Бекки дома. Они приехали в полдень и, закусив цыпленком-гриль и грушами, гуляли по пляжу, держась за руки и любуясь скалами.

Кестрел прислушивалась к мягкому шелесту волн и шуму ветра в елях Дугласа и красном лесу, чувствовала аромат соленого морского ветра. Так они бродили по пляжу среди скал весь день. На закате обнаружили серебристо-серый ствол засохшего дерева, выброшенный на берег, и уселись на него, чтобы полюбоваться волнами.

Кестрел взяла Бекку за руку и не отпускала. Когда они взялись за руки, ее дыхание замедлилось и стало глубже. Вдруг она узнала в Бекке саму себя, ведь она так же боролась за право обрести себя, стремилась быть хорошей и любимой. С появлением этой мысли ее защитная стена рухнула, как с деревьев падает старая кора. Кестрел почувствовала, что может доверять не только Бекке, но и другим людям. При этой мысли ей больше не было страшно.

Кестрел растворилась в океане спокойствия, которого раньше не испытывала. И, неожиданно для самой себя, сказала: «Я люблю тебя».

Они обе расплакались.

Многие из нас находят пути к благодати и благоговению на пике страданий. Наши утраты и печали становятся толчком к искуплению грехов. Мы должны найти эмоциональное состояние, которое уравновесит отчаяние. Огромное страдание может возвеличить наши души, и они раскроются, впуская в свои глубины красоту.

Когда наши сердца распахнутся, мы поймем, кто мы есть, и начнем сострадать всем, кто испытывал душевную боль. И вот мы объединились с горевавшими и пережившими утраты, ощущавшими ярость и страх. В итоге возник интерес к жизни и удивление.

Сол и Виллоу совсем измучились после медицинского обследования по поводу болезни Паркинсона, которое Сол проходил каждый месяц. Они простояли в городской пробке больше часа. Таксист болтал без умолку и ругался, визжали сирены и гудели машины. Это окончательно их взвинтило. Доктор сообщил, что Сол слабеет и теряет контроль над мышцами. Он посоветовал ему есть пищу только в виде пюре, потому что мышцы гортани слабели, и он мог легко подавиться куском отбивной или яблоком. Сол и Виллоу вздрогнули при слове «пюре».

Как хорошо было снова оказаться дома, среди тишины и красоты. Сол уселся на единственный стул, на который еще мог садиться сам и вставать самостоятельно. Сидя на нем, он смотрел на запад и мог видеть закат, но сегодня шел проливной дождь.

В тот вечер за ужином Сол подавился небольшим комочком картофельного пюре. Его лицо побагровело, и он помахал рукой Виллоу, чтобы она помогла ему откашляться с помощью приема Геймлиха, обхватив руками за живот. Врач научил ее этому приему оказания первой помощи и дал брошюру с подробным описанием действий, но Виллоу не помнила, что делать, а листок куда-то девался. Сол продолжал задыхаться. Виллоу пришла в ужас и разозлилась на себя из-за бессилия. Она подбежала к Солу, встала сзади, ухватила его под ребрами и дернула изо всех сил. Часть пищи вывалилась у него изо рта на пол, на стол и соскользнула под ее стул. Сол еще задыхался, но потом вздохнул один раз, другой. Они оба расплакались. Еще немного, и все… Им еще никогда не было так страшно.

Когда они успокоились, ужинать расхотелось. Они просто смотрели друг на друга поверх полных тарелок. Через несколько минут Виллоу убрала со стола и отвела Сола в гостиную. Она зажгла высокие свечи и включила музыку Равеля. Дождь продолжал лить, барабаня крупными каплями. Но красивая музыка и мерцание свечей принесли умиротворение. Сол взял ее за руку и сказал: «Поперхнувшись, я испугался, потому что не мог дышать, а не потому, что боюсь смерти. Я прожил с тобой прекрасную жизнь. Когда Господь нажмет на кнопку “стоп!”, я буду к этому готов».

Виллоу посмотрела ему в лицо, такое мудрое и доброе. Он был благородным и деликатным, эрудированным и так старался сделать ей приятное. Она ответила: «Я дорожу каждой минутой, которую мы прожили с тобой. Лехаим! [15] В переводе с иврита это значит «За жизнь!». Традиционный тост и пожелание здоровья. — Примеч. пер . »