Дэвид Брукс - Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

Ученые и писатели приложили немало усилий, чтобы составить определенную схему для описания того, как развивается жизнь. Абрахам Маслоу [152] Абрахам Маслоу (1908-1970) – видный американский психолог, основатель гуманистической психологии. определил иерархию потребностей – от физиологических до безопасности, любви, уважения и самоактуализации. Результаты недавних исследований заставляют усомниться в том, что человеческую жизнь можно втиснуть в подобные удобные схемы. На самом деле жизнь – не просто развертывание событий и потребностей {527} 527 Roy E. Baumeister, The Cultural Animal: Human Nature, Meaning, and Social Life (Oxford: Oxford University Press, 2005), 167. , как думал Маслоу. В иные дни Гарольд был готов сложить оружие и признать, что жизнь непознаваема.

Возьмем для примера такую простую вещь, как покупка нового автомобиля. Как он выбирал свою последнюю машину? По внешнему виду, по рецензиям в автомобильных журналах и отзывам других водителей? Исходил ли он из имиджа бренда, из впечатлений от тест-драйва? А может быть, все решила скидка, которую предложил дилер? Должно быть, сыграли свою роль все эти факторы, но в какой степени каждый из них? Есть серая сумеречная зона между суммой факторов, повлиявших на его выбор, и самим моментом принятия решения в автосалоне.

«Мы никогда, даже при самом строгом и тщательном исследовании, не сможем полностью увидеть тайные пружины какого-либо поступка», – написал когда-то Иммануил Кант. И если это верно в отношении покупки автомобиля, то насколько же еще более верно в отношении великих целей.

Если бы Гарольд по-настоящему понимал самого себя, то он смог бы предсказать, чего захочет от жизни через год. Но в действительности он понятия не имел, чего ему захочется хотя бы через месяц. Если бы Гарольд по-настоящему понимал себя, то он смог бы точно описать качества собственной личности, но Гарольд сомневался, что сумеет это сделать. Как правило, люди переоценивают и преувеличивают свои способности. Результаты многочисленных исследований {528} 528 Timothy D. Wilson, Strangers to Ourselves (Cambridge, MA: Belknap Press, 2002), 84. говорят об очень слабой корреляции вашей самооценки и вашей оценки окружающими.

Гарольд сидел в кресле на крылечке, пытаясь думать о себе, но вдруг начинал думать о людях, которых знал раньше, или вспоминал о пережитом. На память ему приходили проекты, которыми он занимался на работе, конфликты с тем или иным сотрудником. Он чувственно ощущал свою неразрывную связь с этими событиями. Но когда он попытался поразмышлять о себе как отдельной, изолированной личности – о том, кто он таков и ради чего он жил, – он быстро понял, что никакой концепции его собственной души у него нет. Создавалось впечатление, что он, Гарольд, – какая-то иллюзия, оптический обман, видимый боковым зрением, но исчезающий, как только его пытаются рассмотреть внимательно.

У некоторых приятелей Гарольда были стандартные нарративы собственных жизней. Один вышел из бедной семьи, но сумел сколотить большое состояние. Другой был великим грешником, которого однажды спас сам Господь. Третий сумел полностью измениться духовно: всю первую половину жизни он плутал в лесу ошибок и заблуждений, но потом сумел выйти на свет истины.

Дэн Макадамс в своей книге «Самоискупающая личность» {529} 529 Dan P. McAdams, The Redemptive Self: Stories Americans Live By (Oxford: Oxford University Press, 2006). пишет, что американцы особенно склонны рассказывать свою жизнь как историю искупления. Когда-то, в ранней молодости, человек брел по злосчастному пути порока, но потом встретил мудрого наставника (или хорошую жену), пошел работать в благотворительный фонд (или сделал другое доброе дело), искупил тем самым свои грехи и начал новую жизнь – безгрешную и праведную. Он свернул с торного пути греха и пошел по тропе добродетели. И с этого момента в его жизни появился смысл.

Оценивая собственную жизнь, Гарольд так и не смог понять, как уложить ее в этот нарративный шаблон. Чем дольше Гарольд анализировал свой жизненный путь, тем более глубокая грусть его охватывала. Его терзало чувство, что он так и не исполнил своего предназначения, что жизнь его прошла зря. Некоторые психологи предлагают пациенту поудобнее устроиться в кресло и попытаться заглянуть внутрь себя. Но многие данные психологической науки позволяют утверждать, что подобное самокопание может нанести человеку большой вред. Если человек находится в подавленном состоянии, то он будет выискивать в своей жизни неприятные эпизоды и вспоминать связанные с ними отрицательные эмоции и, заострив на них свое внимание, еще больше укрепит эти контуры отрицательных обратных связей в своем мозге. В книге «Чужие самим себе» профессор Виргинского университета Тимоти Уилсон подводит итоги нескольких экспериментов, в результате которых подобное самоуглубление привело к ухудшению состояния больных, страдавших депрессией, в то время как отвлечение от неприятных воспоминаний облегчало их состояние и улучшало самочувствие {530} 530 Wilson, 175-76. . Люди, чрезмерно склонные к размышлениям о себе, чаще впадают в самоуничижение, приобретают привычку к негативному образу мыслей, теряют способность продуктивно решать возникающие перед ними проблемы и с гораздо бóльшим пессимизмом смотрят в будущее.

Временами эти упражнения в самопознании казались Гарольду абсолютно бессмысленным занятием. «Как скудны мои познания о себе в сравнении, например, со знанием собственной комнаты, – заметил однажды Франц Кафка. – Не существует такой вещи, как наблюдение внутреннего мира. Наблюдать можно только внешний мир».

Однажды на исходе дня в конце лета Гарольд, как обычно, сидел в кресле на крыльце и смотрел, как течет река. Было слышно, как Эрика в доме стучит по клавишам компьютера. На коленях у Гарольда стояла потертая коробка, из которой Гарольд одну за другой извлекал старые фотографии и газеты и разглядывал их.

В руках у него оказался старый снимок, на котором был запечатлен он сам в возрасте около шести лет. На мальчике была матроска, он стоял на вершине металлической детской горки и сосредоточенно смотрел на желоб, по которому сейчас съедет вниз.

– Что общего у меня с этим мальчиком? – спросил себя Гарольд. Ровным счетом ничего, если не считать, что это он сам и есть. Знания, обстоятельства жизни, опыт и внешность – все было совершенно иным, но что-то от этого мальчика жило и теперь в телесной оболочке старика, беспомощно сидевшего в инвалидном кресле. Была какая-то сущность, которая, конечно, изменилась с возрастом, но в своей основе осталась прежней, и эту сущность Гарольд назвал душой.

Он полагал, что эта сущность проявляется вовне посредством нейронов и синапсов. Он родился на свет с определенными врожденными нейронными связями, а поскольку мозг является хранилищем эмоций, в нем постепенно копились все новые и новые связи. Гарольд не мог не восхищаться тем, как вдохновляюще все это устроено. Связи в нем образуются благодаря чувствам. Мозг – это материальная сущность, но из миллиардов электрических разрядов каким-то образом рождаются дух и душа. Должна существовать какая-то высшая животворящая энергия, думал он, которая способна материально воплотить любовь в разряды между нейронами, а потом взять миллиарды синапсов и снова породить из них чувство любви. Божья десница неизбежно ощущалась во всем этом.