Татьяна Бабушкина - Что хранится в карманах детства

Если выпадет минута отдыха и свободы, можно поудобнее усесться в траве, умостившись, спина к спине — большая и маленькая. Так, чувствуя спинами друг друга, на альбомном листе, прикрепленном к дощечке, каждый может нарисовать свою сторону пейзажа, ту, которая видна. И потом подарить друг другу, чтобы каждый видел мир целым, а не только его половину.

Можно, так же уютно примостившись в теплой предновогодней комнате, попробовать нарисовать, чувствуя друг друга позвоночниками, портреты того, на кого облокачиваешься, но не на память, а сиюминутно, через те образы, которые возникнут, пока вы будете сидеть рядом.

Если взять лист бумаги, и большая рука взрослого возьмет вложенную, как раковину, маленькую руку ребёнка, то одним фломастером, не произнеся ни слова, можно нарисовать то, что получится в совместном со-чувствовании. И потом поговорить, как это происходило? Кто-то подчинялся или руководил. Или рисовали по очереди, уступая друг другу?

Есть замечательная пальчиковая игра, в которую вы можете поиграть с ребёнком в любое время, только чуточку отвлекшись от своих дел. Это игра-соревнование для двух отважных. Большая и маленькая или две маленькие ручки сцепляются сомкнутыми и согнутыми пальцами, причем большие пальцы подняты вверх. По сигналу оба пальчика начинают «охотиться друг на друга», стараясь прижать кверху соперника. За пойманный пальчик полагается одно очко. Победителем становится первый, набравший десять очков. Потом можно сладко отдохнуть и продолжить сражение левыми руками.

А для этой игры понадобятся две руки — взрослая и детская, которые готовы испачкаться. Следует взять акварельные краски или гуашь, и тонкой кисточкой на ладони взрослой и детской руки, каждый сам себе, включая и изнанку пальчиков, рисует какую либо сказочную карту. И даже если на детской ладошке из-за скромных размеров географический узор будет не так ясен, для маленького топографа координаты сказочных мест будут застолблены.

Когда рисунок чуть подсохнет, детским пальчиком-путешественником можно проследовать по линиям взрослой сказочной страны. И наоборот. И, останавливаясь на каждой ямочке, на каждом изгибе, взрослый пальчик-путешественник расскажет свою сказку. А потом, в ответ, о своих приключениях свою сказку расскажет маленький пальчик-путешественник. И вы насладитесь соприкосновением, сотворчеством линий ладони настоящего и будущего.

Полагаю, тело взрослого и ребёнка, живущих в унисон, предполагает ещё множество важных открытий. Ребёнок, двигаясь, промеряет все пространство вокруг себя — в локтях, в ладонях, но делает он это и взрослым дружественным телом, серьезно участвующим в его детской жизни: «Кто выше его? Нет такого, — вспоминает Лидия Корнеевна Чуковская об отце. — Им, его длиной можно измерять заборы, ели, сосны, волны, людей, сараи, деревья, высь и глубь. Рост его был нам выдан судьбой как некий аршин, как естественная мера длин. Сидя в лодке и потрагивая через борт прозрачную серую воду, мы прикидывали, бывало, на глаз: а если считать до глубины, до самого-самого бездонного дна — сколько тут окажется пап: шесть или больше?» — «Да что ты! Какие шесть! Не меньше двадцати будет!»

У Пабло Неруды есть строчка: «Я прохожу по малой твоей бесконечности…» Счастлив тот, кто может насладиться отдыхающей горизонталью близкого человека. Это и чтение вслух под крылом маминой руки, и закапывание всего большого взрослого в песок, и совместная запрокинутость в траве. Это и есть тот опыт — в прямом смысле — трогательных отношений, без которых в будущем не возникнут духовные тонкие трогательные отношения с повстречавшимися людьми и миром.

В младенчестве ребёнок больше видит родителя именно в вертикали, со своего горизонтального восприятия неба и мира, или же горизонтально — как наклоненного сверху человека. Этот образ редко нарушается в бытовой суете. И кажется, что одной из первых важных игр взрослого с ребёнком может быть ознакомление его со своей длиной, высотой. Вертикаль ребёнок не может познать собственными усилиями, а горизонталь взрослого — это совершение первого ползка. И в скольких ладошках, коленках и усилиях измеряется родитель? И это первая возможность посмотреть со своей маленькой высоты на родителя сверху…

В книге Михаила Эпштейна «Отцовство» рассматривается уникальный, как мне кажется, очень важный момент в картине отношений взрослого и ребёнка-младенца — изменение перспективы пространства отношений. Первый шаг, первая возможность собственной поступи очень интересно показывается автором, как переход в другое измерение, равное изменениям, которые художники нашли в передаче расстояния виденного.

Пошедшая дочь для автора — размышление о том, что она мгновенно переходит в вертикальную пространственную автономность. Если ранее именно взрослый мог брать в объятия ребёнка и подносить его к лицу, в знак сближения пространства, то теперь девочка сама может регулировать отдаленность и приближенность картин, она сама находится в вертикали со взрослым.

И я подумала, как часто мы забываем о том, что восприятие маленьким телом ребёнка большого тела человека имеет таинственные и далеко идущие смыслы, далеко идущие по самостроению себя будущего большого в жизни…

Мы редко задумываемся о том, как воспринимает ребёнок другие размеры, другую высоту. Я не говорю об отношениях маленького ребёнка и большого предмета, но предмета живого рядом. Мне очень дорога английская сказка, когда кошка в какой-то день становится больше и хозяйки, и дома, и сладкая рыба плавает вместо солнца на небе… Полагаю, данное явление настолько важно, что о нем стоит поговорить, его следует рисовать с детьми и придумывать все новые и новые воплощения.

Я думаю, человек, если он в унисон живёт со взрослыми людьми, не боится потом ни старости, ни многих важных, непознаваемых вещей.

Помню, мама, придя с работы, ложилась на диван и, простирая вперед руки, была рыбаком, а я рыбкой. Или мы превращались в охотника и львенка. Я должна была проскочить сквозь руки, она — поймать меня. Понятно, что мне подыгрывали, но вот эта ловля и высвобождение давали непередаваемую радость, ибо так познается … береговая линия тела…

Духовное единство зависит от родства поставленных вопросов, предпочитающих даже разницу вытекающих ответов…

Галина Копыт

Судьба Ребёнка и судьба Детства для меня категории одинаково живые и неповторимые. Ибо опыт, особенно середины 20-го века, показал, как дети связаны с отношением взрослых не только к каждому из них конкретно, но и к самому Детству.