Артём Лесман - О Пути Сердца

О работе с Сердцевиной через внутренние конфликты так же говорить одновременно и легко, и трудно. Но ситуация абсолютно противоположна по отношению к прямой практике Сердцевины. Легко говорить — потому что и практики, и психологические процессы вполне поддаются описанию. Тяжело говорить — потому что мы знаем множество внутренних конфликтов, и ещё больше — теорий, описывающих эти психические процессы. Не говоря уже о том, что существует огромное число техник и их вариаций по работе с конфликтами. Именно поэтому возникает опасность погрязнуть в мелочах, деталях и словах, вместо того чтобы двигаться к целостности своей личности.

Отличительная особенность самостоятельной работы с внутренними конфликтами заключена в том, что выполняем мы её, находясь уже в конфликте, а это всегда мешает быть устойчивым и трезво смотреть на процесс. Поэтому помощь стороннего специалиста, не захваченного конфликтом, может быть весьма полезна. Хотя и в такой ситуации возможна самостоятельная работа с собой, особенно если практикующий уже обладает достаточным опытом контакта с Сердцевиной и некой степенью целостности.

Прежде чем писать о работе с внутренними конфликтами в контексте Пути Сердца, нужно поговорить о самих внутренних конфликтах, описать их суть. А помогут мне в этом идеи первичного и вторичного процесса Арнольда Минделла, известного психолога, основателя процессуальной психотерапии.

Всё, что происходит в нас, с нами, вокруг нас — это процессы. Наша психика проявляется в действиях или в бездействии (что тоже является одним из вариантов действия).

Процессы, с точки зрения Минделла, могут быть описаны в виде двух связанных составляющих — первичной и вторичной. Первичными называются процессы, с которыми человек себя ассоциирует, отождествляет. Вторичные процессы — такая же часть человека, но не принимаемая им, не являющаяся элементом привычной идентичности и образа себя. Как правило, вторичный процесс человеком маргинализируется: воспринимается как чуждый, неприятный, опасный, и потому проявления его часто вытесняются из восприятия и не допускаются к осознанию.

Не проявляясь напрямую, вторичный процесс выражается во снах, в нашем восприятии других людей, в телесных симптомах, зависимостях, неприятных состояниях, повторяющихся моделях поведения и тому подобных явлениях.

Первичный и вторичный процесс разграничены «краем», который человек осознаёт как препятствие, ограничение. Приближение к краю, как правило, вызывает страх.

Край представляют внутрипсихологические образования — «краевые фигуры». Их задача — не допустить принятие человеком его вторичного процесса. Краевые фигуры могут проявляться в виде внутренних голосов, транслирующих сдерживающие послания: уговаривают, запугивают, отговаривают, воздействуют на «слабые места» — делают всё возможное, лишь бы не допустить человека во вторичный процесс.

Обобщим и ещё раз осмыслим основные понятия:

— Первичный процесс — островок самоидентификации, где мы определены, понятны и предсказуемы;

— Вторичный процесс — неизвестная и неисследованная территория, загадочная и потому пугающая часть нас самих;

— Край — граница, отделяющая царство самоидентификации от неизвестной территории;

— Краевая фигура — страж на границе, которого мы сами туда и поставили. Задача краевой фигуры — не допустить нас во вторичный процесс и защитить стабильность первичного процесса.

Допустим, я считаю себя дружелюбным, и для меня это качество очень важно. Это часть моей привычной идентичности. В таком случае я вынужден маргинализировать проявления злости и враждебности, поскольку они вступают в конфликт с дружелюбием. Дружелюбие — мой первичный процесс, а злость — вторичный.

С такой психической конфигурацией я испытаю явный дискомфорт и страх во всех ситуациях, предполагающих проявление злости. Ведь выражение злости будет угрозой моей привычной идентичности и образа себя, а следовательно, угрозой стабильности моего мира.

Краевая фигура может проявляться в виде посланий о том, что «злиться нехорошо», «злость — это слабость», «злость деструктивна», «если я разозлюсь, то кого-нибудь убью и всё разрушу».

Каким бы ни было конкретное содержание первичного и вторичного процесса, в случае, когда вторичный процесс маргинализуется, можно с уверенностью говорить о наличии внутреннего конфликта. Вариантов первичных и вторичных процессов у человека множество, значит и внутренних конфликтов немало.

Мандалы распространены по всему миру. Они используются в индуистских и буддистских духовных практиках. Знаменитый даосский символ Инь-Ян — частный случай мандалы. Деревни многих аборигенных племён Австралии и Америки по структуре повторяют известную им модель Вселенной, которая также организована по принципу мандалы.

Мандалы используются в практической психологии и в техниках саморазвития. Так, например, для Карла Юнга мандалы стали важнейшей личной практикой индивидуации и познания собственной Самости. С его точки зрения, они являются символом человеческой целостности. Современные психологи, особенно арт-терапевты, используют мандалу как инструмент исследования бессознательного.

Идея мандалы удивительна и проста одновременно. Как правило, мандалы (санскр. — круг, диск ) имеют геометрическую форму круга, внутрь которой помещён целостный мир человека во всем его многообразии — своеобразная «внутренняя вселенная».

Когда человек рисует мандалу, он автоматически, неосознанно отображает в ней всё, что есть в его психике: переживания, конфликты, представления, ожидания — то, что осознаётся и не осознаётся им. Это многообразие представляет целостную картину нас самих, где всё учтено и выражено. Мандала — это «фотография» нашей души.

Это уникальное свойство мандалы вбирать в себя всю нашу сущность частично можно объяснить идеей Александра Яковлевича Бродецкого, известного преподавателя, тренера и консультанта. В своей книге «Внеречевое общение в жизни и в искусстве. Азбука молчания» он говорит о том, что существует два вида пространства: физическое и психологическое. Физическое пространство не имеет ограничений, ведь мы находимся в постоянно расширяющейся Вселенной и можем наблюдать лишь её часть. Пространство психологическое, по мнению Бродецкого, всегда чем-то ограничено: стенами комнаты, в которой мы находимся, или контурами объекта, который рисуем. В психологическое пространство мы проецируем свою психику. Когда мы создаём мандалу, мы в символической форме наполняем своим внутренним содержанием пространство внутри круга. Или когда мы входим внутрь мандалы, мы исследуем своё внутреннее пространство телом: чувствами и ощущениями.