Гарри Салливан - Интеперсональный психоанализ

Разговор о реальной или воображаемой насмешке наилучшим образом предварил обсуждение «проекции». Когда мы начинаем задумываться, восхищаются нами другие люди или они над нами издеваются, мы можем столкнуться с невозможностью отличить эту ситуацию от того, что принято называть проекцией. Но прежде всего мне хотелось бы пояснить термин «проекция» в самом его широком смысле. Начнем с того, что в ходе любых интерперсональных взаимоотношений мы осуществляем перенос. Мы пытаемся предвосхитить поступок; мы предвидим его как активность воплощенных других; в этом-то и заключается суть феномена проекции. Таким образом, предвосхищение применяется в тех ситуациях, в которых вы совершенно не хотели оказаться и когда вам кажется, что человек, поставивший вас в такое положение, потом будет рассказывать об этом другим, насмехаясь над вами. Но в психиатрии термин «проекция» чаще всего обозначает, - если у него вообще есть какое-либо значение, - что мы проецируем то, что носит негативную окраску; например, когда я думаю о вас хорошо, вы «проецируете» на меня злобу, ненависть и презрение! Ну вот и замечательно - прекрасная тема для психиатрических бесед поздним вечером за бутылкой. Я же сейчас хочу особо подчеркнуть, что порог, до которого предвосхищение остается полезным, адекватным и оправданным, сугубо индивидуален для каждого в каждой конкретной ситуации и зависит от того, какая мотивационная система активизирована у того или иного человека, от того, насколько он устал, и даже от того, что произошло с ним непосредственно перед этим. Я уже упоминал о степени антиципирования негативных оценок со стороны окружающих людьми с устойчиво низким уровнем самооценки; я не склонен думать, что в основе механизма проекции лежит нечто принципиально иное.

А теперь я бы хотел рассмотреть особенно важную ситуацию, в которой люди с устойчиво низкой самооценкой оказываются жертвами манипулирования извне. Это тот случай, когда в проявляемой человеком слабости присутствуют признаки диссоциативной системы личности. При этом переживание, связанное с вынужденной демонстрацией слабости, эпизодически или непрерывно сопровождается сверхъестественными эмоциями - благоговением, страхом, отвращением или ужасом – той или иной интенсивности. Когда человек испытывает эти эмоции, в динамике отдельных компонентов его личности прослеживается устойчивая тенденция к диссоциации, если только он не погружен в страшный сон наяву, называемый шизофренией. Я говорю о ситуациях кратковременного или продолжительного присутствия в области сознания личностного компонента не-Я, который в большинстве случаев не персонифицирован, но который при определенных неблагоприятных обстоятельствах может приобрести персонифицированный характер. Как я уже вкратце упоминал, человек в подобных ситуациях оказывается в состоянии такой очарованности, что, даже испытывая мучительные переживания, он, по-видимому, не может отказаться от контакта с тем, кто им манипулирует; либо он охвачен настолько сильным отвлечением, которое обеспечивает сопровождаемое сверхъестественными эмоциями скорейшее избежание, что человек поневоле задается вопросом: какая сила на этой Земле могла создать такую мерзость? - а это само по себе является не слишком благоприятным дополнением к его осознанию самости. Или же подобным ситуациям могут сопутствовать вызывающие еще большее уныние ужасные подозрения, основываясь на которых человек начинает формировать структуры возможности (или невозможности), становящиеся все более и более сверхъестественными.

А теперь мы с вами подошли к обсуждению переживания ревности.

Итак, ревность иногда бывает лишена исключительно сверхъестественного характера; или же она представляет собой то, что психиатры старшего поколения называют «иллюзорной ревностью». Форма ее проявления главным образом детерминируется ролью, которую диссоциированные системы сыграли в ее возникновении. Исходя из опыта работы с пациентами я могу сказать, что то, насколько ревность окрашивается сверхъестественной эмоцией, определяется задействованностью диссоциированных систем. И чем более сверхъестественной - а следовательно, более патологичной - и более ярко выраженной становится ревность, тем более фантастическими оказываются один или двое из триады вовлеченных в ситуацию людей. Этот фантастический характер замысловато отражает способ защиты, посредством которого система самости противодействует появлению диссоциированного побуждения; и в случаях, когда эта защита вынужденно интенсифицируется, диссоциативные искажения приобретают исключительную выраженность.

Стадия, следующая за очарованностью, сильнейшим отвлечением и ужасным подозрением, - при таких неблагоприятных обстоятельствах, когда человеку приходится демонстрировать свою слабость, что способствует расширению диссоциативной системы, - это возникновение того, что я в дальнейшем буду называть созревшими «коренными» идеями.

Итак, это уже устаревшее сегодня слово я применяю к содержанию мышления, к предмету сознательной психической деятельности, который, судя по всему, пришел от кого-то извне, как будто бы был кем-то навязан, иными словами - человек не ощущает себя его обладателем или генератором. Таким образом, хотя система самости выключает из сознания явные признаки диссоциированных мотивационных систем, они оказываются представлены в сознании в виде определенной группы мыслей или идей, несущих на себе сверхъестественный отпечаток абсолютной инакости и не имеющих ничего общего с самим человеком. Они и в самом деле не имеют к нему никакого отношения, за исключением того, что являются одной из форм компромисса.

Следующим этапом этого неблагоприятного процесса становится появление галлюцинаций, в подавляющем большинстве случаев характеризующихся аудиальной модальностью. Возникновение галлюцинаций означает не только присутствие в психике человека чего-то инородного, навязанного ему извне, но и тот факт, что он переживает события, природа которых дает право рассматривать их как сверхъестественные: он слышит звуки, окрашенные мощным ощущением благоговения, страха, отвращения, ужаса или чего-либо в этом роде. Насколько мне известно, галлюцинации присущи все признаки, свидетельствующие об обоснованности данного переживания, за исключением лишь свойственной ей сверхъестественности. Причем совершенно не имеет никакого значения, связана галлюцинация с каким-либо внешним источником или нет, - по сути, пытаться решить этот вопрос значит тратить время на обсуждение одной из вопиющих психиатрических бессмыслиц.