Сергей Белорусов - Очерки душевной патологии и возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

Блазированные — чувствительные, «мимозоподобные», обычно женщины хрупкого, грацильного телосложения. С первого взгляда тихие и терпеливые, они изводят близких своим «страдальчеством». Именно среди них часто встречаются пациентки с «букетом» разнообразных жалоб, охотно соглашающихся, что все их болезни «от стрессов, от нервов». Именно среди них часто встречается феномен «прекрасного безразличия», когда ненавязчиво но твердо, демонстрируется достойная восхищения терпеливость по отношению к незаслуженным «неимоверным мучениям».

«Кто сделался рабом тщеславия, тот ведет двойную жизнь; одну по наружности, а другую по образу мыслей и чувств, одну наедине с собой, а другую на людях» (2—542).

Мачо — или мужская истерия. Культивирование и подчеркивание типично мужественных особенностей поведения и чувств. Самолюбование проявляется пренебрежением опасностью (только на глазах окружающих). Усиленно подпитывается репутация авантюриста, бретера и ловеласа. Тщательно продумываются детали внешнего образа человека, безразличного условностям. Легко узнаваемый вариант по устало равнодушной позе, поигрыванию мускулатурой, особому эстетству в мелочах. Иногда культ мужской дружбы, излюбленный прием — «опущение» потенциального соперника. Всегда стремление к элитарности, экслюзивности, браваде.

Магна — дословно «большая истерия». Описывается в данном разделе лишь благодаря традиции, имеет большее отношение не к характерологическому типу, а к универсальным особенностям реагирования. То, что издавна именовалось «истерическим неврозом». Наибольшая подверженность реакциям такого рода существует среди примитивных личностей, часто с органической неполноценностью. Сохраняет практическую ценность разделение истерических симтомокомплексов на диссоциативные (синдромы расщепления) и конверсионные. В последнем случае речь идет о символическом выражении дистресса через выпадение функции части организма. Для прошлого века были характерны всевозможные параличи и припадки. Доныне актуально определение истерии Шарко — «великая притворщица». В то же время оправданным является другой постулат психиатрии «Хорошо изображается лишь то, что свойственно». Описаны случаи возникновения органических расстройств длительное время спустя по миновании очевидно функциональной симптоматики. В клинической психопатологии синдром Брике.

Заканчивая обзор разновидностей истерической психопатии, которой в американской классификации соответствует «нарцисстическое личностное расстройство», следует отметить действительную незаурядность и частую одаренность в кругу данного типа личностной патологии.

«Тщеславие весьма удобно прививается к естественным дарованиям» (2—542).

Впервые особенности такого устройства личности были описаны у лиц, страдавших эпилептической болезнью. Характерные проявления сводятся к сочетанию двух процессов: напряженно-тягучее накопление аффекта и эмоциональная взрывчатость.

«Гнев есть припоминание сокровенной ненависти. Вспыльчивость есть мгновенное возгорание сердца. Огорчение есть досадное чувство, застревающее в душе. Ярость есть осрамление души» (2—531)

При знакомстве они производят впечатление неторопливых, обстоятельных людей, со склонностью к застреванию на мелочах, долгому пережевыванию обид. Сближение с ними выявляет их недоверчивость, придирчивость, подозрительность, скаредность. Им свойственна повседневная защита в виде подчеркнутой сентиментальности, елейности, льстивости, угодливости, слащавости, нередко ханжества. Подмечена их привычка к уменьшительным суффиксам. Классический пример — Тартюф Мольера. Еще в Средние века сложилась поговорка о таких людях «с подобострастной улыбкой на тонких губах, Библией в руках и камнем за пазухой». На одном полюсе встречаются чваные, невежественные, деспотичные, своенравные самодуры, на другом — угрюмые, упрямые, завистливые, ворчливые скряги. И здесь и там характерно лицемерие, злопамятность и стремление к занудной поучительности.

«Сварливый и злонравный никогда не успокоится. Кто обличаемый в пороке молчит, тот скрывает в сердце своем памятозлобие» (2—403). «От ненависти и памятозлобия рождается злословие тонкий недуг, скрытая пьявица, высасывающая кровь души» (2—535).

Медленное вынашивание обид сопровождается тщательно продумываемыми мстительными проектами и нередко заканчивается неожиданным для окружающих, а порой и для самого эпилептоида взрывом ярости. Разрядка можется сопровождаться действительным сужением сознания. Иногда повод к раздражению не соответствует выраженности реакции — ему наступают случайно на ногу, а он, не помня себя от захлестнувшего гнева, убивает обидчика.

Характерна повышенная сексуальность в диапазоне от похотливо-слюнявого сладострастия до мрачных, садистически-жестоких эксцессов. Нередко эротические переживания сублимируются в свойственную этим личностям набожность, окрашивая то, что воспринимается ими как духовность в мистическо-сентиментальные или экстатичные тональности поведения.

Клинические варианты:

Эксплозивный — характерна брутальность — (безсмысленная жесткость и жестокость) реакций. Легкость возникновения агрессивных актов обуславливает распространение такого рода личностей и стереотипов поведения в криминальной среде. Здесь нередок аффективно заряженный, не без показности драматизм (рубаху рвануть на груди), аутоагрессия в виде самоповреждений. Уровень рефлексии, коррелируя с интеллектом, достаточно низок.

Ригидный — характерна общая вязкость, фиксация на несущественном, тугоподвижность эмоциональных и интеллектуальных процессов. Это исполнительные педанты, аккуратисты и брюзги.

«Он (гнев) ослепляет очи сердца и налагая покров на остроту умного зрения, не дает видеть Солнца правды» (2—56). «Под солнцем можно понимать разум… и под запрещением гнева видеть заповедь не погашать сего светила страстью гнева; чтобы с захождением его не занял всего сердца нашего мрак бурного смятения» (2—58).

Характерными собенностями этого типа личностной дисгармонии являются: 1) неуверенность в себе; 2) нерешительность; 3) склонность к сомнениям, потребность в неадекватной перепроверке поступков;

«Которая душа не мужается и не переносит с твердостию всякого искушения и всякой скорби, но огорчается, унывает, негодует, тревожится и нерадит о подвиге или даже отчаивается, как не имеющая надежды на избавление…» (2—412). «Отняв всякое здравое разсуждение и возмутив сердце делает ее как бы обезумевшей и опьянелою и сокрушает и подавляет пагубным отчаянием» (2—64).