Джеффри Рубин - Социальный конфликт: эскалация, тупик, разрешение

«Я думаю, для президента эти несколько минут были самыми тяжелыми. Неужели мир подошел к грани полного уничтожения? Не было ли это нашей оплошностью? Ошибкой? Можно ли было сделать еще что-нибудь? Или не сделать? Его рука непроизвольно поднялась к лицу, он сжимал и разжимал прижатую к губам ладонь. Глаза наполнились болью... Мы подошли к моменту окончательного решения» (Kennedy, 1969, р. 69—70).

В 10 ч. 25 мин. пришло сообщение, что русские суда замерли неподвижно. Президент немедленно приказал, чтобы они были лишены возможности двигаться дальше, но могли повернуть назад. Роберт Кеннеди завершил свое описание так:

«Тогда мы снова стали анализировать подробности. Совещание продолжилось, но его участники уже выглядели другими людьми. На минуту весь мир замер и теперь снова ожил» (р. 72).

В октябре 1962 г. у США и СССР были все возможности и ресурсы продолжать противостояние вдали от берегов Кубы. Однако его вероятная цена представлялась обеим сторонам настолько высокой, что дальнейшая борьба оказывалась невозможной. Результатом такого положения дел стала классическая мертвая точка, в которой каждая сторона довела эскалацию настолько далеко, насколько осмелилась. После этого прямого противостояния были сделаны шаги к соглашению, на основании которого США обещали не вторгаться на Кубу, если СССР обязуется вывести ракеты с Кубы или уничтожить их [53].

До сих пор мы обсуждали причины достижения мертвой точки, то есть причины того, почему противоборствующие стороны приходят к выводу, что продолжение конфликта неприемлемо и его следует прекратить как можно скорее. Но что происходит после того, как мертвая точка оказывается достигнутой?

Сначала, вероятно, ничего особенного не происходит. Стороны приходят к досадному выводу, что преобладание невозможно, но у них нет желания отдать победу путем уступок или самоустранения. Каждая из сторон чувствует, что завязла, то есть вложила в борьбу слишком много, чтобы прекратить ее так просто. Малейшая уступка ударит по самолюбию и будет сопряжена с риском глубокого унижения. Другая возможность, самоустранение, равносильна капитуляции и поэтому тоже неприемлема.

Остается одно — заняться решением проблем. Вот только как? Одна сторона увязла в конфликте и, возможно, винит в этом другую. Кроме того, первая сторона поняла, что не сможет получить от второй то, что нужно, если та не захочет. Ясно, что согласие можно получить, только если первая сторона обратится ко второй с предложением, которое та найдет приемлемым.

И тогда самым важным следствием достижения мертвой точки оказывается то, что одна сторона с неохотой вынуждена признать в другой независимого партнера, с которым надо выработать некое «ты — мне, я — тебе». При этом другая сторона отнюдь не товарищ, сотрудничать с которым приятно, а презренный враг, но сотрудничать с ним, тем не менее, надо. (Когда Уинстону Черчиллю задали вопрос, как могла Великобритания вступить в альянс с Советским Союзом для борьбы с нацистской Германией, он ответил: «Для победы над нацистами я вступил бы в сговор хоть с самим дьяволом».) Так одна сторона делает первый пробный шаг к выходу из мертвой точки: она начинает рассматривать другую как дьявола, чья помощь нужна, как врага, которому надо угождать и поклоняться, если хочешь, чтобы конфликт был урегулирован.

В основе взаимозависимости сторон лежит осознание того, что между ними достигнут относительный паритет. Сэр Исаак Ньютон открыл, что на каждое действие есть равное ему противодействие. На языке эскалации конфликта это означает, что при достижении мертвой точки способности одной стороны сдвинуть с места другую противостоит сопротивление другой стороны, не желающей сдвигаться. Стадия мертвой точки как раз и наступает, когда одна сторона осознает, что она не может сдвинуть другую, а та ее. Мертвая точка— это остановка в процессе сталкивания и сопротивления сталкиванию. Поначалу одна сторона могла быть сильнее другой. Но даже если эта сила и заставляла другую сторону уступать, в дальнейшем ее сопротивление уступкам могло оказаться достаточно мощным, чтобы перевесить исходное преимущество первой стороны. Теперь обе стороны равны по эффективности их силы, а это открывает путь к переговорам*.

Рискуя чрезмерным упрощением, мы можем допустить, что в переговорах возможны две крайности. Либо одна сторона и дальше сходится с другой в прямом противостоянии, теперь используя для достижения победы словесное взаимодействие. Либо первая сторона прилагает усилия к тому, чтобы работать со второй бок о бок с целью найти совместное решение проблемы. Часто, хотя и не всегда, переговоры принимают первую из указанных форм, а затем сдвигаются ко второй, то есть начинаются с противостояния, а затем постепенно переходят ко все большему сотрудничеству во взаимодействии. Участники конфликта пытаются найти путь, выводящий из мертвой точки, сначала используя переговоры для достижения преимущества, и, только если это не срабатывает, переходят к разрешению проблем.

Для вступления в переговоры стороны должны не только осознать свою взаимозависимость, но также до какой-то степени уверовать в возможность успеха переговоров. Теме, начатой в главе 2, вторит утверждение, что переговоры (в том числе решение проблем) будут осуществимы в той степени, в какой в наличии имеются осознаваемые общие интересы. Их наличие в свою очередь является результатом либо представления о том, что притязания сторон не слишком завышенные или жесткие, либо веры в возможность выработать интегративные решения. Не имея хотя бы некоторых оснований для того, чтобы верить хотя бы в одну из этих двух возможностей, первая сторона скорее самоустранится, чем вступит в бесплодные прения со второй. Представление, что другая сторона тоже оказалась в мертвой точке, нередко становится составной частью осознаваемых общих интересов. Это значит, что она, вероятно, тоже хочет выйти из конфликта и если ей дать такой шанс, она будет вести себя разумно.

Роль равенства сил и осознаваемых общих интересов в достижении мертвой точки и последующих переговоров, наверное, нигде не проявилась так ярко, как в войне на Ближнем Востоке в октябре 1973 г. Война началась с ошеломляюще эффективной внезапной атаки, совершенной одновременно египтянами и сирийцами против Израиля в то время, когда большинство израильтян справляли религиозный праздник Иом Кипур. Египтянам и сирийцам удалось далеко вторгнуться в глубь территории, которая находилась во владении Израиля со времени так называемой шестидневной войны 1967 г., когда Израиль захватил контроль над Синайским полуостровом, западным берегом реки Иордан и стратегически важными Голанскими высотами [54].