Коллектив авторов - Гроза с Востока. Как ответит мир на вызов ИГИЛ?

В странах региона всегда существовала напряженность между государственными институтами и народом, порождаемая необходимостью инкорпорации различных этнических, конфессиональных, хозяйственных, религиозных или политических групп в господствующую политико-экономическую систему. Эта фундаментальная напряженность продолжала оставаться отличительной чертой политической жизни региона на всех этапах его истории, как это было убедительно продемонстрировано во время и после арабских революций. Новый этап в жизни региона важен в том смысле, что он предоставляет нам возможность со всей определенностью констатировать слабость взаимосвязи между государственными структурами и населением, а это, в свою очередь, обнажает реальную слабость и самих этих структур.

Вопросы дееспособности и легитимности государства – двух основополагающих аспектов современного госстроительства – обрели более четкие очертания после недавней череды восстаний в арабских странах. Во многих странах региона началась социально-политическая мобилизация масс. Одновременно с большей эффективностью стали действовать негосударственные акторы, в особенности радикальные террористические организации, с которыми существующие государства справляются уже с большим трудом. По Джоэлу Мигдалу, государства должны осуществлять две основные функции. Первая из них имеет отношение к «монополии на использование силы», или к способности контролировать территорию. Вторая – к «мягкой силе, в том числе к представительству, лояльности и мобилизации». Некоторые государства региона с этой точки зрения не обеспечивают безопасность населения на некоторых своих территориях. Кроме того, из-за неспособности должным образом представлять народ и оказывать ему необходимые услуги они утратили и свою легитимность. Как следствие, население перестает быть однородным и в большинстве своем перестает соблюдать лояльность государству, отдавая предпочтение местным источникам силы. Все большую неспособность государства обеспечивать общественные блага (что свидетельствует о его неуправляемости) начинают использовать в своих интересах негосударственные акторы, удовлетворяющие основные потребности населения. Поэтому, по сравнению с прошлым периодом, в регионе теперь больше несостоявшихся государств, чем было прежде. Хотя некоторые из них и нельзя назвать недееспособными в прямом смысле слова, многие их функции, во всяком случае, подверглись процессу «фрагилизации» ( fragilization ) (см. ниже таблицу и диаграммы).

Источник: самостоятельные подсчеты авторов. The Fund for Peace, 2015

Источник: самостоятельные подсчеты авторов. The Fund for Peace, 2015

Источник: The Fund for Peace, 2015

Источник: The Fund for Peace, 2015

Следует также добавить, что неспособность бороться со снижением уровня безопасности и нарастающей социально-политической мобилизацией масс свойственна разным странам в неодинаковой степени. В известных случаях к распаду государства привели главным образом следующие две переменные: срастание/слияние режима и государственного аппарата и наличие в обществе потенциальных линий разлома, в частности разделений по межконфессиональному и этническому признаку, создающих постоянную внутреннюю нестабильность. В этой связи можно упомянуть Ирак, Сирию, Йемен и Ливию. Во всех этих странах, за исключением Ливии, высок уровень межконфессиональной напряженности, и почти каждая из них имела государственный аппарат, в котором государство, режим и правительство сосуществовали самым тесным образом 10. В Сирии, например, «режим был тесно связан с государством», а «относительно сильная военная организация и гражданская администрация стали отражением и продолжением режима и его амбиций». Поэтому попытки свергнуть режим привели к почти полному развалу государства 11. С другой стороны, в Египте и Тунисе, где государству удавалось оставаться в известной степени независимым от режима и где отсутствовала межконфессиональная напряженность, результат восстаний был иным. Например, в Египте, где «патронат государства широко распространен и ясно прослеживается, низложение режима нанесло относительно мало вреда устоям государства», так как гражданам не казалось, что «их право жить в своей стране подвергается сомнению в случае, если президент уйдет в отставку и будет принята новая конституция». Таким образом, свержение режима необязательно приводит к крушению государства, хотя его всевластие, без всякого сомнения, было урезано 12.

Можно считать, что на нынешнем этапе непосредственная угроза нависла над двумя столпами государственности, гражданской стабильности и системы безопасности. А именно: 1) и без того подорванной способностью противостоять нарастающей социально-политической мобилизации масс и обеспечивать собственную легитимность на основе представительства и вовлечения граждан в общественно-политическую жизнь, и 2) монополией на использование насилия и осуществление территориального контроля. Первая характеристика имеет отношение к нынешней способности государственного механизма контролировать социально-политическую мобилизацию населения. Вторая характеристика касается возросшей эффективности террористических организаций, бросающих вызов существующим государственным структурам. Сложная динамика событий в регионе еще более усугубляется тем обстоятельством, что оба аспекта тесно переплетены между собой. То есть неспособность разрешить любую из проблем управления с помощью гражданских механизмов повышает целесообразность выбора в пользу псевдогосударственных структур вроде ИГИЛ, побуждая местных жителей обращаться к таким группировкам в поисках базовых государственных услуг и защиты. В то время как обе эти характеристики в разной степени применимы почти ко всем странам БВСА, вышеупомянутые случаи четко отражают соответствующие аспекты.

1) Проблема легитимности: хроника демократической нестабильности

В наибольшей степени проблема признания обществом легитимности власти актуальна для Египта и Туниса, где проблемы безопасности и контроля над территорией со стороны государства стоят не так остро. В то же время главной задачей на сегодня остается налаживание работы представительных политических систем и инклюзивных социальных механизмов. С учетом случившихся там социальных потрясений, нарушений правопорядка и высокого уровня политической поляризации в обществе, эти государства, по всей видимости, оказались в состоянии «демократической нестабильности». То есть их социальные и политические силы, одно время находившиеся под контролем авторитарных режимов, были выпущены на свободу в ходе революций. Оказалось, что государственной машине не так-то просто справиться с перевозбужденными, максималистски настроенными массами, пробудившимися к участию в политической жизни. В результате в политической системе этих стран возникла бессистемная и неинституциональная турбулентность, в итоге приведшая к образованию хаотичной среды, характерной неустойчивостью политических пристрастий и стойкостью демократического духа. Беда в том, что во многих из этих стран отсутствуют крепкие государственные институты, способные контролировать и возросшую политическую активность, и претензии на управление страной. Народные восстания создали новые условия. Важнейшей задачей государственного строительства в регионе стало приобретение навыков управления неустойчивым и противоречивым политическим ландшафтом.