Коллектив авторов - Гроза с Востока. Как ответит мир на вызов ИГИЛ?

Например, революционные события в Египте, приведшие к отставке президента Мубарака, подвергли идеологию и политику противостоящих организаций и движений испытанию на прочность. В известном смысле политическая линия, выработанная этими организациями, обнажила те слабости, которые впоследствии проявятся в еще большей мере. Так, например, некоторые акторы, действующие на египетской политической сцене, до сих пор путают повадки, свойственные политическому поведению масс, и навыки ораторского искусства и практической деятельности, необходимые для управления государством. Подобные проблемы возникли с приходом к власти организации «Братья-мусульмане». Ее руководство не только не имело понятия об искусстве управления государством, но и не представляло себе, как наладить хотя бы подобие сосуществования между социальной общностью, приведшей их к власти, и другими политическими игроками. Мы знаем массу анекдотических случаев, когда многие египетские акторы с исламистскими наклонностями выражали недовольство в связи с деятельностью «Братьев-мусульман». После ухода Мубарака ожидалось, что политические и идеологические платформы партий подвергнутся основательному пересмотру, что между ними будет налажено большее взаимодействие, за которым, возможно, последует столкновение интересов внутри организационных и партийных институтов, либо противостояние с какими-то внешними группами. В этом смысле государственный переворот, совершенный 3 июля 2013 года, можно рассматривать как реакцию военных кругов на углубляющийся разрыв между все более конфликтной мобилизацией общества и неспособностью государства справляться с ней.

2) Проблема безопасности: растущее число негосударственных акторов, готовых к применению силы

Политический вакуум, возникший там, откуда отступила государственная власть, стал во все большей степени заполняться негосударственными акторами, главным образом радикальными террористическими организациями, претендующими на национальные территории. Здесь мы имеем дело с совершенно новым явлением, ибо типология более ранних террористических организаций вроде «Аль-Каиды» ничего подобного не подразумевала. После «арабской весны» прослеживается размывание данного Вебером классического определения государства как единственного органа, обладающего правомочиями на использование силы: все больше террористических организаций вроде партии «Демократический союз» на севере Сирии или ИГИЛ используют насилие не только в классическом смысле, совершая собственно террористические акты, но также во имя захвата территорий. Более того, такие группы оказывают определенные «государственные» услуги населению оккупированных ими территорий. Политическая сцена региона переполнена акторами (в том числе разнообразными шиитскими группировками), заявляющими о своем праве на использование силы, пусть даже это право и зиждется на сомнительных основаниях вроде божьей воли, права на самооборону, борьбы против радикализма на благо человечества и т. д. Как уже говорилось, в прошлом к подрыву государственных систем нередко приводило возникновение известных региональных явлений, таких как панарабизм или исламистские движения. Однако нынешний момент отличается тем, что использующие насилие негосударственные акторы обосновываются на захваченных территориях всерьез и надолго, совершая ужасные злодеяния.

Пока дело не зашло настолько далеко, чтобы на территориях осажденных стран создавались новые государства. Но следует признать, что, воспользовавшись отсутствием законных государственных органов власти на территориях, где они действуют, террористические организации осуществляют-таки определенные государственные функции. В этой связи особенно красноречив пример ИГИЛ. Обеспечивая безопасность населения, содержа общественные больницы и поддерживая работу городских служб, эта организация фактически заменяет собой государство, так как на периферии объятых конфликтами стран предоставление подобных услуг уже невозможно. Пытаясь заполнить лакуны, игиловцы используют политический вакуум для своей выгоды. Они расширяют сферу влияния организации путем пропаганды и пускают корни в местных общинах. На всем, происходящем в Ираке и Сирии, лежит глубокий отпечаток межконфессиональных распрей. То же самое и в Йемене, где правительство и избранный президент были изгнаны из столицы раскольнической группировкой (хуситами) и теперь вынуждены править страной извне. В Ливии между собой соперничают целых два правительства, которые поддерживаются не раскольниками, а племенными группировками, исповедующими разные толки ислама.

Уникальный характер конфликта в регионе усугубляется внешним вмешательством, посредством которого различные региональные игроки пытаются обеспечить свои интересы, ведя межконфессиональные войны чужими руками. Хотя в региональные конфликты вовлечено множество разных акторов, среди них своей активностью выделяются Саудовская Аравия и Иран, которые, действуя на противоположных концах спектра, радикализируют части региона и вносят свой вклад в разворачивающуюся там гонку вооружений. Ведя войны чужими руками, они не пренебрегают сотрудничеством с негосударственными элементами, чем способствуют окончательной утрате государством прерогативы на использование силы.

Следует повторить еще раз, что в силу своего этнического разнообразия, религиозных/межконфессиональных противоречий, племенной организации общества, наличия неформальных связей в виде кровного родства, наследия колониализма, приведшего к запуску разрозненных и неустойчивых процессов национального и государственного строительства, а также продолжительного существования местных авторитарных режимов, этот регион представляется одним из самых сложных и вместе с тем интригующих объектов для изучения проблемы государственности. В контексте главной темы настоящей публикации высшее руководство стран региона должно иметь в виду то, что государственное строительство – это всегда социальный эксперимент и что государство может рассчитывать на длительное существование, когда оно опирается на широкую социальную базу. А этого можно достичь только путем осуществления всеобъемлющих (инклюзивных) проектов государственного строительства. Следует отказаться от обыкновения укреплять государственную машину за счет содержания крупных военных организаций, массивных и неуклюжих бюрократических структур. Надо распрощаться с семейственностью при приеме на госслужбу. Все это оказалось неэффективным и нежизнеспособным в данной политической и экономической ситуации. Необходимо предпринять новые инициативы в области государственного строительства в регионе и вести дело к выработке всеобъемлющих социальных контрактов, направленных на устранение застарелых противоречий в отношениях между государством и обществом.