Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви: мифы и реальность.

БСЭ утверждает, что любовь появилась лишь в Средние века. Так почему же? Почему не раньше и не позже? И почему «социально-трудовая деятельность, общение и искусство» направили биологические инстинкты на одного человека, а не на группу лиц? Эти вопросы даже не ставятся, а потому искать ответы на них в рамках культурной теории совершенно бесполезно.

А с сексуальными страстями вообще получается анекдот. БСЭ согласна с тем, что любовь «имеет свои биологические предпосылки у животных, выражающиеся в родительских и половых инстинктах, связанных с продолжением и сохранением рода. Любовь включает в себя жизнеутверждающие инстинкты и влечения “живой плоти” и даже немыслима без них ни в своем генезисе, ни по существу» {179}. Теперь проведем эксперимент: выбросим эти фразы из текста и заменим их противоположным утверждением: «половая любовь не имеет никакого отношения к инстинктам продолжения рода». И прочтем статью снова. И ни разу не споткнемся, не встретим в тексте никаких противоречий.

«Любовь выявляется в ее устремленности не просто на существо иного пола, а на личность с ее уникальностью, которая выступает как нечто необычайно ценное благодаря своим эмоционально-волевым, интеллектуальным, моральным и эстетическим качествам, как бы восполняющим то, чего “не хватает” любящему человеку» {180}. Очень хорошо. Но почему же так хочется оказаться с этой необычайно ценной личностью под одним одеялом? Тот же самый вопрос задавал еще Л.Н.Толстой:

«– Но вы все говорите про плотскую любовь. Разве вы не допускаете любви, основанной на единстве идеалов, на духовном сродстве?

— Духовное сродство! Единство идеалов! Но в таком случае незачем спать вместе (простите за грубость). А то вследствие единства идеалов люди ложатся спать вместе» {181}.

Для того чтобы разделаться с теорией, достаточно указать хотя бы некоторые факты, которые она объяснить не в состоянии. Но что сказать про теорию, которая фактов попросту не замечает, да еще и противоречит им?

Триангулярная теория

Была разработана ученым из США психологом Р. Стернбергом и к настоящему моменту стала довольно популярной. Только это вовсе не теория. Это попытка первоначальной классификации накопленного материала и не более того.

Стернберг считает, что любовь складывается из трех компонентов, которые он для наглядности располагает по углам треугольника: «Эти компоненты — интимность (верхняя вершина треугольника), страсть (левая вершина у основания треугольника) и решение/обязательство (правая вершина у основания треугольника» {182}. Тогда в соответствии с таблицей «Таксономия видов любви» {183}романтическая любовь = интимность + страсть, роковая любовь = интимность + решение/обязательство, и, само собой разумеется, совершенная любовь = интимность + страсть + решение/обязательство.

Теория там, где вскрывается происхождение явления и объясняются факты. От того, что нам представили романтическую любовь в виде суммы интимности и страсти, стало яснее, почему в доклассовом обществе ее не было? Ведь интимность, то есть теплые дружеские чувства, была там хорошо известна, а страстей — вообще хоть отбавляй. Равным образом разноска компонентов по углам треугольника не дает ответа на вопрос, почему чувство, возникшее от сложения компонентов, оказываются направленным на одно лицо. Ничуть не проясняется также, почему сложение интимности со страстью дает столь странный эффект как сексуальная переоценка и идеализация объекта.

Триангулярная теория близка к теории трех влечений, о которой речь впереди. Приняв в качестве одного из компонентов решение/обязательство, Стернберг сделал шаг в правильном направлении, да только сам этого не понял.

Биосоциальное единство

Среди книг более или менее научного характера о любви, изданных в нашей стране, монография К. Василева «Любовь» выглядит самой солидной: и по объему, и по содержанию. В ней есть несколько хороших глав, например, «Мнимая платоническая любовь», «Союз духа и тела», в которых автор убедительно доказывает неразрывную связь между самой возвышенной любовью и половой потребностью; для описания различных аспектов и нюансов взаимоотношений между полами он привлекает богатейший литературный материал, так что его книга, как совершенно справедливо сказано во вступительной статье, «является прежде всего своеобразной антологией высказываний о любви известных творцов искусства, философии и науки, политических деятелей, классиков марксизма-ленинизма...» {184}Но «проникнуть в сущность этого явления» К. Василеву не удалось. Пока он просто описывает и комментирует — вполне разумно, однако стоит ему обратиться к сущности — сразу начинаются разброд и шатания мысли.

В самом начале К. Василев признает: «Исследования и наблюдения показывают, что движущей силой и внутренней сущностью любви является половое влечение мужчины и женщины, инстинкт продолжения рода» {185}Запомним: движущая сила и внутренняя сущность любви — инстинкт продолжения рода. Это повторяется в разных вариациях много раз: «Исследования и наблюдения показывают, что чувство любви имеет специфическую биологическую основу. Оно находится в функциональной зависимости от состояния и деятельности половых желез, от общей активности и жизнеспособности половой системы» {186}. «Но истинная любовь (то есть такая любовь, которая влечет за собой взаимную идеализацию определенного мужчины и определенной женщины) возникает на основе полового влечения, на основе инстинкта» {187}.

Однако очень скоро основа превращается всего лишь в компонент: «Любовь как целостное переживание складывается из разнообразных компонентов. Глубинную основу любви составляют биологические (половое влечение, инстинкт продолжения рода) и социальные (общественные связи, эстетические и нравственные переживания двух людей, стремление к интимной дружбе и пр.) компоненты» {188}. При этом «Отдельные компоненты любви могут быть внутренне присущими ей и привнесенными, то есть не имманентными» {189}.

Затем у любви появляется вторая основа: «Исследование любви неминуемо должно продвигаться от биологической ее основы к социальной…» {190}. И далее превращение основы в компонент и обратно происходит чуть ли не каждой странице.

Заявив о происхождении любви из полового влечения и доказав, что даже самые платонические чувства без полового влечения все же не обходятся, Василев разбирает вопрос, есть ли любовь у животных, приходит к выводу, что — нет, и, наконец, приближается к главному пункту: «Социальность любви». Очень хорошо. Осталось последнее: объяснить, каким образом у человека, который «является продуктом общества, его условий ... существует как выражение, как практическая реализация социальных отношений», {191}его половая потребность выливается в форму влечения к единственному лицу, с чего бы накаляются страсти, а также возникает идеализация и переоценка. Заодно, конечно, надо бы объяснить, почему так было не всегда и началось лишь с классового общества.