Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви: мифы и реальность.

Ревность как «следствие самого факта брака, который рассматривается как одна из форм владения» — шаг в правильном направлении. Но мысль сформулирована крайне неуклюже, а потому сразу же вызывает массу вопросов.

Допустим, муж ревнует жену, чувствуя себя ее собственником. Но ведь ревнует и содержанка, не состоящая в браке, полностью от мужчины зависящая, не имеющая на него ни малейших прав и не испытывающая к нему любви. У нее откуда ревность? Похоже, придется изобретать еще одну «особую разновидность ревности».

Только вот единственной дополнительной разновидностью обойтись вряд ли удастся. Возьмем мужчину в момент, когда он еще не муж и даже не официальный жених, а только ухажер, руки и сердца пока не предлагавший. Прав собственности на девушку у него ни малейших. Любовь при заключении брака — редкость. А он ревнует! Так что, видимо, придется громоздить одну разновидность ревности на другую. Или подумать над новой формулировкой причин.

Понимание ревности, как закономерного результата любви, которого «невозможно избежать», очень плохо стыкуется с идеей о ее происхождении в других случаях из «эгоизма собственника».

Предположим, мужчина вступил в брак по любви, пожил некоторое время счастливо, после чего заподозрил жену в неверности и, естественно, взревновал. Так что же, в данный момент в нем сидят две ревности принципиально разного происхождения: одна по причине владения, а другая — от «боли по утраченному счастью»? Или при наличии супружеского влюбления «особая разновидность ревности», вытекающая из «проявлений эгоизма собственника», не возникает?

Особо занятная картина получается, когда двое вступили в брак без любви, затем, уже в браке, полюбили, что не редкость, затем разлюбили и, вынужденные жить вместе, ненавидят друг друга — что также довольно обычное дело. Анализируем.

На этапе, когда он состоит в ухажерах, он ревнует по непонятной, не укладывающейся в теорию причине: прав собственности нет, любви — тоже, оснований вроде бы никаких.

Став мужем, пока еще не любящим, ревнует вследствие того, что «моя жена так же неприкосновенна, как и мое имущество».

Приходит супружеская любовь, на основе которой возникает ревность уже из «боязни потерять свое счастье, лишиться ответной любви желанного человека».

А что же с ревностью, вытекающей из собственнической морали? Она отключается? Или в мужчине в этот момент уживаются две ревности принципиально разного происхождения?

Любовь закончилась, переродившись в ненависть и вражду. Ревность, вытекающая из опасения «оказаться в его глазах недостойным», естественно, выключилась, зато опять включилась ревность, основанная на праве собственности.

Ох и ходульная же выстраивается конструкция! Но это еще не все. Признать супружескую любовь источником и причиной ревности можно лишь навсегда попрощавшись со здравым смыслом и логикой.

Для счастья влюбленного мужа необходимо, чтобы жена была довольна жизнью и семья крепка. Для счастья влюбленной жены — то же самое. В подавляющем большинстве случаев неверные супруги к развалу семьи вовсе не стремятся. Их очень даже устроила бы ситуация: счастливый прочный брачный союз и регулярные приятные развлечения на стороне. Все это прекрасно знают. Ну и чего бы тогда страдать и бесноваться по поводу измен — если семье они заведомо не угрожают и для «боязни потерять свое счастье» нет никаких оснований? Особенно в обществе, где брак нерасторжим?

Очень сомнительно также, что жена, которая понимает слабости мужа и прощает ему измены, рискует «оказаться в его глазах недостойной». Совсем наоборот: таких жен ценят и превозносят их мудрость до небес. И напротив: ревнивость характера производит весьма отталкивающее действие и очень способствует распаду брака.

Взглянем на счастливую любящую семью у телевизора. Муж восторгается вслух прелестями киноартистки, которую он видит на экране. Жена крайне недовольна и закатывает ему сцену ревности. Начинаем примерять теорию. В соответствии с ней, причина ревности в том, что любящая жена боится «потерять свое счастье, лишиться ответной любви желанного человека, оказаться в его глазах недостойной». Однако актриса, к которой она ревнует, возможно, снималась лет тридцать назад и теперь уже умерла. Или живет за океаном. И вообще в высшей степени сомнительно, что она приняла бы ухаживания плешивого толстяка у телевизора, так что бояться за свое счастье у жены нет ни малейших оснований. Да, случается, что по уши влюбляются в идолов кино, забывая и не замечая тех, кто живет рядом. Только это свойственно подросткам, отнюдь не почтенным главам семейств. Так что если желанный муж на кого-то и полюбуется, это вовсе не значит, что он тут же разлюбит жену. Быть менее привлекательной, чем признанная во всем мире красавица, вроде бы еще не значит оказаться недостойной любви ничем не примечательного человека. Так в чем же причина такой ревности?

Если рассуждать чисто логически, то измена во многих случаях должна бы укреплять семейное счастье. Предположим, муж постоянно отсутствует: то на полгода, то на год отправляется в плавание или экспедицию. Очевидно, что молодой и здоровой женщине это очень тяжело. И совсем неудивительно, если у нее появится желание развестись. Совершенно очевидно также, что «заместитель» мужа на время его отсутствия снял бы остроту проблемы, и мужу бы только радоваться, что у его жены больше не возникает мыслей о разводе. Однако, он почему-то не радуется.

Вывод: причина ревности отнюдь не в «боязни потерять свое счастье», а совершенно в другом. И источник ревности один, а не несколько: для женатых и неженатых, для влюбленных и невлюбленных.

Двадцать лет спустя

Прошло двадцать лет. «Марксистскую этику» из списка учебных пособий вычеркнули, но новых идей насчет ревности так и не появилось. Далее я буду цитировать, в основном, книгу С.Ю. Мамонтова «Ревность. Практика преодоления», изданную в 2002 г. Она очень удобна, поскольку автор хаотически, не заботясь о согласовании, скомпилировал в нее весь набор умствований по поводу ревности, разбросанных по другим книгам.

«Наука дает нам массу разнообразных объяснений, указывающих на биологические корни возникновения ревности» {293}. При этом генетическая теория происхождения ревности в этой книге мирно уживается с «культурной»: «… ревность можно считать одной из многих генетически предписываемых стратегий воспроизводства…» {294}. Однако «генетическая обусловленность ревности. лишь одно из прочих возможных объяснений, и абсолютизировать ее нецелесообразно» {295}. «Культурологические исследования кажутся более изящными и привлекательными» {296}.