Джули Литкотт-Хеймс - Отпустите их

«У детей, — считает Деймон, — должно быть ощущение, что они ищут путь к смыслу, который сами для себя определили, и родители не могут выбирать за них». Родитель не может дать ребенку смысл — ни определять, ни навязывать, предупреждает Деймон. «Не больше, чем выбрать его личность или написать сценарий его жизни».

А что же родители могут сделать?

«Принимайте ребенка таким, какой он есть» — это банальность, но тем не менее этот пункт стоит подчеркнуть. Если мы считаем важным определять, что должен исследовать, изучать ребенок и как он будет зарабатывать себе на жизнь, то рискуем сосредоточиться на том, кем он не является (но кем мы хотим его видеть), не замечая, не ценя и не любя настоящего человека.

Моя знакомая Дженнифер Айер — руководитель расположенной в Пало-Альто частной школы Girls’ Middle School и мать трех дочерей. В детстве она «радовала учителей и родителей» и не имела представления, что на самом деле хочет делать. «Я знала, как учиться в школе, преодолевать препятствия, получать нужные оценки, но внутри чувствовала пустоту. Лишь после тридцати я начала прислушиваться к внутреннему голосу». Она использует этот опыт в воспитании и преподавании: «Я уверена, что дети могут научиться слышать свой внутренний голос и замечать, с чем он резонирует. Ухабы на пути — лучшее, что может произойти с человеком».

Но в полной мере Дженнифер поняла важность страсти, когда несколько лет назад пригласила соосновательницу Challenge Success Дениз Поуп выступить в рамках сбора средств для Bing Nursery School. Вплоть до визита Дениз Дженнифер была уверена, что ее собственные дочери пойдут по тому же пути, что и они с мужем: будут учиться в элитных заведениях с детства вплоть до магистратуры. «Речь Дениз меня просто ошеломила, — признается Дженнифер. — В конце вечера я повернулась к мужу и сказала: “Я хочу, чтобы наши девочки были здоровыми, а не резали себе вены и не страдали от анорексии. Я хочу, чтобы они оставались порядочными. Я хочу, чтобы у них сохранилась любовь к учебе, когда они покинут наш дом, и чтобы они делали то, что любят”. Он ответил: “Но в глубине души ты ведь все равно хочешь, чтобы они поступили в университет из Лиги плюща?” “Нам придется отпустить ситуацию, — сказала я. — Если так должно быть — так оно и будет”. Как родители мы изменили наш настрой и стиль воспитания своих дошкольниц. С тех пор мы не устаем повторять: “Они должны делать то, что любят”».

Из моих бесед с педагогами и родителями по всей стране, а также из моих собственных наблюдений я знаю, что в наших сообществах и в наших домах остро необходимо начать сосредоточиваться на том, чем дети являются и что они могут делать, а не заставлять их быть кем-то другим и делать то, чего они не могут . Схожую мысль я слышу от Элизабет, которая живет в Верхнем Ист-Сайде в Нью-Йорке: «Надо радоваться детям — таким, какие они есть. Этого здесь очень не хватает. Тут слишком много работают над “недостатками” детей — не хватает того, не хватает этого — и мало ценят в них хорошее».

Холли, родительница из Северной Виргинии, решила изменить свой подход, послушав выступление психолога Мадлен Левин. «Для себя я сделала вывод, — рассказывает Холли, — что если кто-то говорит, что моя дочь одаренная, это не значит, что она одаренная по всем предметам, все время и навсегда. Она терпеть не может историю и английский и обожает математику и естествознание, но я все равно заставила ее взять углубленный английский, и она получила двойку. После выступления Мадлен Левин я посмотрела на ситуацию другими глазами. Почему мы заставляем детей делать вещи, которые они просто ненавидят ? Я осознала, что нельзя ожидать от них идеала во всем. Моя дочь ходит на углубленную химию и получает четверки. И она обожает каждую минуту занятий».

У меня был схожий момент, когда Сойер был в десятом классе и ходил на много сложных предметов, включая углубленную химию и алгебру с тригонометрией, но явно не тянул третий год испанского, на который я заставила его записаться. Вечер за вечером он машинально делал задания по этому, а также пяти другим предметам, и чем больше зубрил, тем меньше понимал. Он тратил в день до четырех часов на домашнюю работу, тер покрасневшие от усталости глаза, часы тикали, а на следующее утро он вовсе не излучал радость по поводу жизни и учебы. Два раза он потратил выходные, чтобы разобраться с испанским и разгрузить следующую неделю, и ничего не получалось.

Понаблюдав две недели за его мучениями и почувствовав, что немного нечестно, когда вся семья на выходных отдыхает, а сын корпит над испанским, мы с мужем решили протянуть ему руку помощи. Идея взять этот предмет была наша: я очень жалела, что так и не научилась бегло говорить на этом языке. Мы обсудили с сыном, что делать с непомерной нагрузкой, и как вариант предложили отказаться от нелюбимых занятий. Он просто просиял, тем же вечером отправил письмо школьному консультанту, а на следующий день сам пошел к нему обсудить этот вопрос. Естественно, тот предупредил: «В колледже хотят видеть три года изучения языка». «Но я совсем вымотался и это мешает мне хорошо учиться! — возразил Сойер. — Если я откажусь от испанского, у меня появится время на подготовку по предметам, которые меня больше всего волнуют. Я все равно не знаю язык настолько, чтобы впечатлить приемную комиссию». Еще Сойер поговорил со своим преподавателем по испанскому и в конце концов отказался от этого предмета. Домашней работы все равно было очень много, но все-таки меньше: вполне сносные три часа в день. Мы дали ему выбор, и с тех пор он ускорил шаг.

Для нас с мужем это было нелегкое решение. Мы очень ценили, что сын изучает второй язык. Это дало бы ему важный практический навык, ценный культурный опыт и вообще расширило бы кругозор. Но связанный с этим ежедневный стресс оказался ему не под силу. Он не высыпался и терял оптимизм, поэтому мы решили, что пусть лучше он выжмет максимум из предметов, которые любит — естествознания, истории, английского и фотографии, — чем будет в ущерб всему этому биться с испанским. Некоторые деканы по приему могут усомниться в правильности нашего решения и отказать Сойеру на этом основании. Но я уверена — совершенно уверена, — что в подходящем для Сойера колледже нас поймут.

Исследования Деймона и других ученых показывают, что вплоть до средних классов у большинства детей еще нет предпосылок для поиска смысла — они не умеют рефлексировать по поводу своей идентичности и думать о будущем. Поэтому не важно, насколько вы — родитель — хотите подтолкнуть ребенка к познанию самого себя и поискам смысла: до определенного момента он на это просто не способен , и возраст начала саморефлексии индивидуален. Поэтому за маленькими детьми надо внимательно наблюдать, пытаться их понять, показывать им разные вещи и проявлять интерес к тому, что их увлекает.